«Когда будет протез, никто сказать не может»: что ждет бойцов, получивших тяжелые ранения на СВО

«Я  был очень тяжелый «трехсотый»,  меня буквально вытащили с  того света»,  — рассказывает мобилизованный из  Челнов Дмитрий, прошедший долгий путь от  ампутации до  возвращения на  родное предприятие в  автоград. Его пример далеко не  уникален: осколки и  минометные обстрелы оставили без конечностей немало патриотов России, жизнь которых не  должна на  этом заканчиваться. «БИЗНЕС Online» вместе с  бойцами и  экспертами разбирался в  том, какой маршрут ожидает бойцов, получивших ранения на  СВО. Получился подробный гайд  — куда и  за  чем обращаться после того, как врачи уже сделали свое дело, что ждет бойца, потерявшего на  СВО руку или ногу, как долго ждать протезы и  за  чей счет их  установят, а также куда устроиться на  работу, если комиссуют.

Сергею было 47 лет, когда он  отправился добровольцем на  СВО. Работал дальнобойщиком, ездил по  всей России на  своей фуре. Но, когда Родина позвала, пошел не  раздумывая. Записался в  отряд «Барс-6» и  оказался на  территории Украины  — командиром отделения. Однако пробыл там совсем недолго: 26  апреля 2022 года попал под минометный обстрел. Чудом выжил, но  потерял левую руку и  часть левой ноги.

С  поля боя его эвакуировали и  доставили в  военный госпиталь им.  Бурденко. «В  Москву я  прибыл 9  мая, сразу попал в  реанимацию,  — рассказал Сергей „БИЗНЕС Online“. —  У  меня была такая рана, что врачи даже не  знали, что делать. Сделали  очень много операций. У меня не  просто рука, нога  —  разворотило очень конкретно. Операции закончились только в  ноябре, по-моему, то  есть с  9  мая [2022 года] по  ноябрь меня „собирали“. И  сейчас по  моей ране других ребят „собирают“». 

«Жена была рядом почти год, ее  слез я  не  видел. Потом призналась  — в  коридор выходила…»   — рассказал Сергей.

В  ноябре 2022 года в  этом  же госпитале оказался Дмитрий  — мобилизованный боец из  Набережных Челнов. Он  тоже попал под минометный обстрел  — находился под Макеевкой, когда мина взорвалась буквально в  20 м от  него. Его эвакуировали в  один из  местных госпиталей, где оказали первую помощь, оттуда  — в  Белгород, где он  находился в  реанимации несколько дней. «Я  был очень тяжелый „трехсотый“,  — рассказывает Дмитрий. —  Меня буквально вытащили с  того света». Ему перебило левую ногу и  стопу,  получил рваные раны ног и перелом; на  левой руке потерял кисть, в  голове  — четыре осколка.

На  лечение и  восстановление Дмитрию понадобилось почти 8 месяцев, два из  которых он  лежал; потом с  ноги сняли фиксирующий аппарат и  поставили гипс, и  наш герой начал вставать, чтобы разрабатывать ногу. «Некоторые лежат намного дольше. Это я  счастливчиком оказался, потому что сильно хотел встать и  уже ходить сам  — быстро все получалось,  — рассказывает Дмитрий. —  По  лечению все отлично, на  высшем уровне!» Его уже выписали.

А  вот Сергей до  сих пор остается в  госпитале  — получается, уже почти 1,5 года. И  впереди еще долгий процесс реабилитации.

В  минздраве РТ  все вопросы «БИЗНЕС Online», касающиеся  реабилитации участников СВО, переадресовали в  минобороны. В  Центральном военном округе минобороны РФ  на  вопросы о  лечении и  реабилитации нашему изданию не  ответили. Однако мы  попробовали описать путь бойца, получившего тяжелые ранения, по  крупицам  — от  тех, кто этот путь проходил, и  от  тех, кто в  этом пути бойцов сопровождал.

Несмотря на  схожесть ситуаций, в  которых оказываются бойцы, несмотря на  четко выстроенную систему, единого алгоритма нет, поясняют собеседники «БИЗНЕС Online». Зависеть будет от  многих условий: к  какой части относится военнослужащий, где служит, какая у  него травма, где он  проходил военно-врачебную комиссию (ВВК) и  так далее. 

Первую помощь бойцу оказывают прямо на  поле  боя. «Непосредственно на  передовой находится медвзвод, то  есть медики. Они практически такие  же, как и  обычные бойцы,  — тоже с  автоматами, в  касках, бронежилетах, находятся на  передовых позициях. И  тоже роют окопы, живут в  окопах, то  есть все тяготы и  невзгоды проходят»,  — рассказывает один из  добровольцев, находящийся в  зоне СВО, называющий медиков «ангелами-хранителями». «Когда они рядом, так спокойнее: ты  знаешь, что есть люди, которые тебе окажут первую помощь и  вытащат тебя в  тыл»,  — сказал он.

Служащие медвзвода оказывают первичную помощь, а  затем эвакуируют бойца дальше, в  медроту, если ранения серьезные.  Там это ранение купируют, насколько это возможно, а  затем  бойца доставляют в  медицинский батальон (медбат). Уже здесь принимается «сортировочное решение»: оперировать бойца срочно, на  месте, или отправлять в  тыловой госпиталь. «БИЗНЕС Online» подробно рассказывал о  работе подобного медбата, о  тяжелой и  важной работе хирурга с  позывным « Минск », реаниматолога « Промедола » и  других врачей, героически  спасающих наших бойцов.

«Тяжелых» ребят из  медбата эвакуируют дальше, в  тыл. Сначала это может быть один из  близлежащих госпиталей, либо сразу в  госпиталь в  Ростове. Но  и  там, как правило, не  делают серьезных операций, учреждение выполняет роль распределительного пункта. Оттуда раненых бойцов везут в  госпитали по  всей России. Там  же, насколько это возможно, бойца стабилизируют  перед эвакуацией.

Дмитрий знает  путь своей эвакуации по  рассказам своих  же сослуживцев. «Сначала я  лежал, перевязанный лоскутами, накрытый „брониками“  — ждал, пока закончится минометный обстрел. Затем меня сразу  же положили на  носилки, понесли к  месту эвакуации и  на  машине увезли, насколько я  знаю, в  горбольницу (в  одном из  населенных пунктов, неподалеку от  которого они находились  — прим. ред. ). Там мне оказали первую медицинскую помощь, потом меня увезли в  госпиталь [в одном из  приграничных регионов России]. Там лежал в  реанимации дня два или три, меня буквально вытащили с  того света. И  оттуда меня перевезли в  Москву, в  госпиталь  им. Бурденко»,  — рассказал Дмитрий.

По  какому принципу определяется, в  какой военный госпиталь попадет тяжелораненый боец? В  зависимости от  ранения и  степени его тяжести.  «Бывает и  такое, что бойца переводят ближе к  дому, бывает, что отпускают лечиться по  домашнему адресу: но  обычно это не  в  случаях ранения, а  по  здоровью. Но, опять  же, все зависит от  свободных коек-мест в  госпиталях, которые ближе к  дому бойца»,  — рассказывает сооснователь одного из  наиболее активных гуманитарных проектов «Своих не  бросаем 16» Анна Артемьева .

По  словам Артемьевой, бойцы действительно могут поступить в  госпиталь без документов, но  их  в  любом случае придется сделать  — потому что без паспорта или военного билета с  лечения не  выпишут. «Но  и  без документов бойца никто не  оставит»,  — уверяет она.

Бывало, по  словам спикера, бойцы сами ходили в  паспортный стол (в  сопровождении медработника, например), «тяжелым» восстанавливали военный билет в  госпитале. Артемьева отмечает, что действующим военнослужащим восстановить «военник» можно в  войсковой части в  любом городе. Мобилизованным  — в  военкомате.  Но  бывают случаи и  не  такие простые: например, Сергей, даже поступив в  госпиталь, по  документам почти три месяца считался погибшим, говорит он: «Долго со  мной разбирались». Разобрались. А  у  Дмитрия был при себе военник и  жетон: «По  сути, по  личному номеру можно было определить мое ФИО, звание, должность, кто и  что я».

В  госпиталь боец должен поступать уже с  первичной медкартой, которую заполняют на  первом этапе эвакуации (так называемая «форма 100»); все остальные справки, которые  понадобятся в  дальнейшем, делают непосредственно в  госпитале во  время лечения.

По  всей России, как следует из  информации на  сайте минобороны РФ,  порядка 130 военных госпиталей. Как правило, в  крупные специализированные госпитали доставляют самых «тяжелых» бойцов. Как правило, при этом смотрят, где есть свободные места, профильные специалисты и, конечно, необходимое оборудование. В  военном госпитале, открытом в  Казани в  конце прошлого года, по  нашим данным, лечат бойцов с  легкими ранениями.

У  нашего собеседника, бойца Сергея, череда операций длилась до  ноября прошлого года.  Он  был лежачим  больным, раны не  затягивались. Но  врачи и  желание жить сделали свое дело. «Я  просто лежал, восстанавливался, правую ногу научился сгибать, она тоже у  меня проблемная была, потом научился вставать,  — рассказывает Сергей. —  Хотя у  меня еще и  левый сустав был нерабочий. Сейчас его пока оперировать ни  один врач не  берется  — уж  слишком тяжелое ранение было.

Дмитрию достаточно оказалось 8 месяцев нахождения в  госпитале, и  в  этом плане он  считает себя счастливчиком. Хотя из  его головы достали только три осколка, а  четвертый  извлекать не  стали  — «чтобы не  сделать хуже». «С  ним можно жить»,  — говорит Дмитрий. Они оба благодарят врачей за  их  работу.

Всем бойцам, которые находятся в  военных госпиталях с  ранениями, должна назначаться военно-врачебная комиссия (ВВК). Она обязательна   и  нужна, чтобы определить категорию годности бойца: может  ли он  дальше продолжать службу и  в  каком объеме. ВВК призвана установить связь увечий (ранений), которые получил боец, с  прохождением военной службы. Уже после, по  заключению ВВК, можно будет устанавливать инвалидность.  

Всего их  пять.

А  — годен к  военной службе (полностью здоров и  может дальше служить)

Б  — годен к  военной службе с  незначительными ограничениями

В  — ограниченно годен к  военной службе (категория устанавливается на  определенный срок, по  истечение которого нужно будет перепройти ВВК)

Г  — временно не  годен (устанавливается на  определенное время:  военнослужащему дается отпуск по  ранению на  1-2 месяца, за  время которого он  должен восстановиться).

Д  — не  годен (военнослужащего увольняют со  службы, «списывают»).

Если военнослужащему по  заключению ВВК установили категорию годности А  или Б, то  его после лечения направляют в  полк выздоравливающих, где он  проходит реабилитацию, чтобы вернуться обратно в  строй. После реабилитации их  направляют обратно к  местам прохождения военной службы (повторная ВВК не  проводится).

Если установлена категория годности Г, то  после отпуска им  надо будет снова пройти ВВК, которая определит степень годности к  дальнейшей службе. Здесь могут быть нюансы, как, в  частности, случилось с  военным с  позывным Штык : после ранения и  отпуска ему предстоит пройти ВВК в  Хабаровске, по  месту нахождения воинской части.  «Призвали меня здесь, а  потом нашу часть  отдали в  Дальневосточный федеральный округ»,  — рассказывал он.

Дмитрий прошел ВВК в  январе 2023 года, то  есть через пару месяцев после попадания в  госпиталь, в  Москве, в  одном из  филиалов госпиталя минобороны. «Я  сам толком не  ходил, меня на  коляске катали: в  один кабинет, потом в  другой… Посещал врачей: приходишь к  врачу, он  тебя обследует и  ставит заключение»,  — рассказал Дмитрий.

У  Сергея все  вышло не  так гладко: во-первых, он  поступил в  госпиталь в  статусе добровольца, но  не  военнослужащего (их  приравняли указом   президента РФ  Владимира Путина только в  ноябре 2022 года). «Когда мы  в  прошлом году хотели пройти ВВК, нам сказали, что вы  — не  контрактники, вы  добровольное соглашение подписали. А  ВВК нужна для установления инвалидности, это подтверждение, что я  получил военную травму, что я  не  где-то пьяный валялся»,  — рассказал  он. По  его словам, до  госпиталей эта установка дошла только недавно, и  ВВК он  все-таки начал проходить буквально месяц назад. На  момент нашего с  ним разговора из  всех врачей ему осталось пройти травматолога и  хирурга. По  словам Сергея, попасть к  ним сложнее, чем к  другим специалистам, из-за «бешеного потока».

Не  всегда проблема решается идеально. «Есть разные случаи, не  всех подряд  же в  госпиталь вывозят с  каждой царапиной. Есть легкие, не  опасные для жизни ранения: перебинтовали, и  все, зачем в  Ростов эвакуировать»,  — говорит боец именного татарстанского батальона «Алга» с  позывным Нельсон . Его «коллега» по  батальону с  позывным Лео добавляет  — бывали случаи, когда до  медиков добираться далеко, и  первую помощь оказывают товарищи по  оружию. И  Нельсон, и  Лео получали ранения в  ходе СВО.

По  их  словам, они столкнулись с  нюансом  — они не  получили справки, которые нужны были для оформления выплат по  ранению в  последующем. «Я  тогда не  мог уйти [в госпиталь],  — рассказывает Нельсон о  первом своем ранении. —  Меня еще в  ногу ранило. У  меня легкое ранение, что я, вертолет что  ли должен звать? Ну  и  я  вместе со  всеми там остался, перебинтовали, помазали зеленкой». Когда  получилось доехать до  госпиталя, его осмотрели, достали осколок и  отправили обратно, говорит он.

«Было несколько случаев, когда первую помощь оказывают товарищи, и  нет возможности медикам до  нас добраться, неделю-две. Человек потом своим ходом едет в  госпиталь, а  ему говорят  — вас должны были привезти, в  течение трех дней надо было обратиться. Если не  обратились, тяжело доказать  — степень ранения, где произошло,  — рассказывает Лео. —  То  есть, если у  бойца нет возможности доехать до  госпиталя, получить справку [о ранении], то  приходится доказывать, что он  был на  поле боя и  получил там эти ранения. Грубо говоря, пока руку или ногу не  оторвет… Сложно доказать эти вещи». В  этом случае, по  его словам, включается «бюрократическая машина».

Сейчас Нельсон оформил все документы по  третьему ранению, однако выплату ждет уже пять месяцев. У  Лео вообще нет никаких документов о  ранении, хотя, по  его словам, он  трижды контужен  — добавляет, что контузию за  ранение не  считают. Хотя, безусловно, для здоровья последствия есть. «Мне назначали амбулаторное лечение, капельницу прокапали, какие-то медикаменты выписали,  — рассказал боец. —  Сейчас у  меня плохо ухо слышит и  глаз мутно видит, и  нет специалиста, чтобы определить степень контузии. Врачи говорят, что последствия разные бывают  — у  кого-то  жидкость в  мозгу накапливается, головные боли постоянные…».

Бойцы не  знают, сколько стоит их  лечение, даже примерно  — все оплачивает минобороны. Как рассказала Артемьева, лечение не  зависит от  того, какой статус у  военного  — контрактник, мобилизованный или доброволец.

При этом она отмечает, что того времени, которое отводится бойцам в  отпуске на  реабилитацию (порядка одного месяца), недостаточно. «Бойцы ускоренно лечатся, и  то, если осколок не  мешает им, они его даже не  вытаскивают и  уходят обратно.  Очень не  хватает нейрохирургов, так как осколочные ранения задевают нервы, сухожилия, необходимы сложнейшие операции по  восстановлению»,  — рассказывает она.

Инвалидность устанавливает не  военно-врачебная комиссия, а  бюро медико-социальной экспертизы (МСЭ).  «Если по  ВВК [военнослужащий] признан не  годным к  службе, создается приказ в  воинской части, что его исключают из  списка части, то  есть о  том, что он  уволен. После этого он  прибывает по  месту регистрации, домой, и  обращается в  поликлинику по  месту жительства. Оттуда его направляют на  МСЭ, и  бюро МСЭ выносит решение, положена ему инвалидность или нет»,  — объяснили в  татарстанском филиале госфонда «Защитники Отечества».  Для установления причины инвалидности в  формулировке «военная травма» нужно заключение ВВК.

В  августе 2022 года федеральное бюро МСЭ РФ  выпустило методологическое письмо по  вопросам освидетельствования участников СВО, получивших тяжелые ранения, и  назначения технических средств реабилитации (ТСР, то  есть протезы, инвалидные коляски и  т.  д.). В  документе сказано, что участника СВО, которому провели ампутацию верхних или нижних конечностей, и  которому нужны протезы, врачи должны направлять на  МСЭ в  течение трех дней после ампутации. Однако есть и  оговорка: сроки определяются исходят из  «реальных возможностей организации процесса) направления на  МСЭ. От  бюро МСЭ в  регионах просят не  возвращать бумаги обратно в  стационар, если там есть какие-то ошибки, а  напрямую взаимодействовать с  больницей  — чтобы не  было затягивания сроков. Сами бюро после получения бумаг должны направить бойца на  освидетельствование в  течение трех дней. Его можно будет провести как при личном присутствии гражданина (сотрудники бюро могут выехать к  нему в  больницу, по  месту проживания или нахождения), так и  заочно  — то  есть просто по  приложенным медсправкам.

В  качестве причины инвалидности могут быть указаны: «общее заболевание», «военная травма», «заболевание получено в  период военной службы». Если у  бойца нет заключения ВВК (то  есть документа, подтверждающего факт военной травмы), то  ему определят причину как «общее заболевание». При этом в  методичке сказано: бюро МСЭ должно помочь инвалиду получить документы, которые  бы подтверждали факт военной травмы. Когда эти документы (в  частности  — заключение ВВК) он  получит и  предоставит в  бюро МСЭ, то  причину инвалидности изменят без повторного освидетельствования с  даты получения этих документов.

Если боец уже уволен со  службы (неважно, по  какой причине), ВВК он  не  прошел, но  у  него есть явные телесные повреждения (нет конечностей, рубцы от  ранений и  т.  д.), связь этих ранений со  службой устанавливает ВВК в  главном центре военно-врачебной экспертизы минобороны РФ, его филиалы и  штатные ВВК федеральных органов исполнительной власти. Уже после получения заключения ВВК бывший боец отправляется в  бюро МСЭ для установления инвалидности.

После того, как его признали инвалидом, для него должны разработать индивидуальную программу реабилитации или абилитации инвалида (ИПРА). Там прописываются упражнения, которые помогут, например, научиться ходить заново. А  еще указывается, какие нужны средства реабилитации  — инвалидная коляска, протез, трость и  т.  д.

Если ВВК признала военнослужащего, получившего ранения, годным или ограниченно годным к  дальнейшей службе, то  получение инвалидности все равно проходит по  месту жительства, объясняют в  фонде. По  той  же схеме: сначала  — обратиться к  терапевту в  прикрепленной поликлинике за  направлением на  МСЭ и  пройти экспертизу. При этом, рассказывают наши собеседники, получение инвалидности не  обязательно означает окончание службы  — люди с  ограниченными возможностями могут продолжать службу в  тылу.

Дмитрию, потерявшему кисть, присвоили вторую группу инвалидности. «Насколько я  знаю, я  буду подтверждать ее  в  2024 году, а  после она выдается пожизненно. Потому что рука-то уж  не  вырастет у  меня через год!»  — говорит он.

Меры соцподдержки военных, которые стали инвалидами из-за ранений на  службе, прописаны в  ст.  14 ФЗ  «О  ветеранах» от  1995 года. Это:

—  компенсация расходов на  оплату жилых помещений и  услуг ЖКХ в  50%;

—  обеспечение протезами или компенсация за  самостоятельно приобретенные протезы;

—  внеочередное оказание медпомощи в  больницах, поликлиниках и  госпиталях ветеранов войн;

—  дополнительное профессиональное образование за  счет работодателя и  др.

В  Татарстане льготы предоставляют отделения республиканского центра матпомощи по  месту жительства получателя. Нужно предъявить удостоверение инвалида о  праве на  льготы. Удостоверение выдает организация, которая осуществляет пенсионное обеспечение инвалида, на  основании справки МСЭ об  установлении инвалидности вследствие военной травмы.

Как объяснили в  фонде «Защитники Отечества», действующие и  бывшие военнослужащие, которые получили инвалидность, могут рассчитывать на  пенсию и  ежемесячную денежную компенсацию. Если боец служил по  контракту, то  их  назначают через военный комиссариат по  месту жительства  — туда надо будет подать заявление. Размеры выплат указаны на  сайте минобороны. Это 3  тыс.  448 рублей за  инвалидов III группы,  8  тыс. 622 рубля  — для инвалидов II  группы. И, наконец,  17  тыс. 244 рубля для инвалида самой тяжелой I  группы. Пенсия зависит от  денежного довольствия, которое военный получал во  время службы  — от  40% до  80% от  этой суммы.

Если это мобилизованный (контракт не  заключал) или доброволец  — то  пенсия назначается через Фонд социального страхования.

Они тоже полагаются за  счет государства. Дмитрий протез уже получил. «Протез на  высшем уровне, у  него есть свой функционал, нужно просто научиться. Что-то поддержать или придержать можно»,  — говорит Дмитрий. Он  ждал протез почти два месяца (по  его словам, была очередь). «Гарантия на  него, если не  ошибаюсь, два года. И  через два года я  отдам его на  техобслуживание. Если менять  — то  через  МФЦ. В  любом случае, это все бесплатно, через соцзащиту».

У  Сергея протезирование затягивается. Во-первых, МСЭ ему провели еще до  ВВК  — по  общему заболеванию (по  его словам  — из-за его изначального статуса «добровольца»). Но  в  этом случае протезы ему тоже положены. В  декабре 2022 года, то  есть после всех операций, ему сделали замеры, потом слепки. Но  протезов до  сих пор нет. «Очередь на  протезирование, нас очень много. Запчастей не  хватает, в  России, оказывается, протезы никто не  делает: только гильзы делают, а  остальное все привозят из-за границы»,  — рассказал Сергей. Каждый протез собирается индивидуально, поэтому сроки ожидания не  ясны, говорит он. «Сегодня (разговор состоялся в  конце июня  — прим. ред. ) я  спросил, когда будет примерно готов [протез], никто ничего не  может сказать, ждут запчасти»,  — отметил Сергей, добавив, что в  скором времени врачи все  же надеются «собрать» ему ногу. В  середине июля протез Сергей до  сих пор не  получил  — ждет «ступню». Впрочем, и  после этого, по  словам добровольца, он  вряд  ли сможет нормально ходить  — ему нужна замена тазобедренного сустава.

Министр здравоохранения Татарстана Марсель Миннуллин на  ортопедическом форуме в  июне этого года говорил о  дефиците суставов.  «Мы, по  крайней мере в  Татарстане, испытываем определенные проблемы. Тазобедренные суставы  — худо-бедно, более-менее. Но  коленных суставов сейчас конкретный дефицит»,  — заявил министр.

СВО, безусловно, окажет влияние на  рынок экзопротезов, но  не  отразится именно на  рынке эндопротезирования, считает депутат Госсовета РТ  Альмир Михеев , владеющий компанией «Анатомика» (производит эндопротезы суставов). Однако, даже несмотря на  такие прогнозы, он  отмечает, что уже сейчас пациенты, нуждающиеся в  эндопротезировании, могут ожидать свой сустав и  до  полугода.

Причины  — в  импортозависимости : поставки от  крупных западных производителей нестабильные и  ограниченные, опыта работы с  китайскими и  индийскими моделями пока нет, производить свое невыгодно из-за таможенных сборов и  НДС, при которых за  ввоз готового изделия платить не  надо, а  за  ввоз комплектующих  — уже придется.

Как сообщил «БИЗНЕС Online» депутат Госсовета РТ  и  владелец компании «Анатомика» Альмир Михеев, сейчас в  России рынок эндопротезов крупных суставов можно оценить примерно в  170  тыс. суставов в  год. Из  них 40%  — коленных. При этом, по  его оценкам, российские производители в  год делают порядка 7  тыс. штук тазобедренных суставов в  год. Коленных  — ноль.

«В  некотором роде, как  бы цинично это ни  звучало, но  пока гром не  грянет, никто и  не  перекрестится. На  рынок медицинских изделий ситуация с  СВО оказывает стимулирующее воздействие. Государство вынуждено повернуться лицом к  отечественным производителям. Даже за  последний год уже есть заметный прогресс в  производстве продукции медицинского назначения»,  — говорит Михеев.

Их  несколько: единовременная выплата и  страховка. Но  если первую получают все раненые бойцы, то  страховку  — нет.

Так, за  ранение военнослужащему полагается единовременная выплата по  указу президента РФ  № 98 от  5  марта 2022 года  — 3  млн рублей. Как рассказали «БИЗНЕС Online» в  фонде «Защитники Отечества»  12  июля вышел новый приказ министра обороны РФ, где указаны новые правила получения этой выплаты. Теперь боец не  должен заполнять рапорт.  Так, теперь, чтобы боец получил выплату, должностные лица военно-медицинской организации (то  есть госпиталя) должны оформить справку о  ранении (контузии, травме, увечье) в  трех экземплярах и  внести ее  копию в  базу данных. Один экземпляр дают бойцу под роспись, второй остается в  госпитале, а  третий направляют в  финансовый отдел воинской части. Если информации о  части, к  которой прикреплен военный, нет, то  справку отправляют в  ЕРЦ минобороны РФ, уточнили в  фонде. Там  же отметили, что бойцам, которые получили справки о  ранении до  появления нового приказа, но  еще не  получили выплату, ее  назначает командир воинской части своим приказом  — на  основании справки о  ранении и  рапорта военного.  «Единовременная выплата положена вне зависимости от  степени тяжести, если боец получил ранение в  ходе боевых действий» ,  — уточнили в  фонде.

Дмитрий рассказал нашему корреспонденту, что выплату за  ранение он  уже получил  — 3  млн рублей. «Пришли фактически через четыре месяца. Кому-то через месяц приходят, кому-то через три»,  — сказал он.

Кроме того, отметили в  фонде, военнослужащим действующей армии (контрактникам или мобилизованным) положены страховые выплаты по  ранению. Что касается добровольцев, то  они чаще всего не  застрахованы по  линии минобороны, уточнили в  фонде. Но  этот вопрос лучше уточнять у  командования: в  целом  же боец должен уже знать об  этом, когда заключает контракт.

Контрактники и  мобилизованные застрахованы в  СОГАЗе, объяснили в  фонде.  Страховая выплата оформляется по  аналогии с  единовременной: нужно написать заявление и  приложить справки из  госпиталя. Образцы заявлений есть на  сайте   страховой компании. «Размер выплаты определяет страховая компания в  зависимости от  степени тяжести травмы (увечья)»,  — сказали в  фонде. В  «памятке застрахованному лицу» на  сайте СОГАЗа указаны случаи, когда положена страховая выплата. В  том числе  — и  за  получение инвалидности в  период прохождения военной службы (и  в  течение года после увольнения): 782  тыс. рублей  — инвалиду III  группы, 1,5  млн рублей  — II  группы, 2,3  млн рублей  — инвалиду I  группы. Дополнительно к  этому за  тяжелое ранение во  время службы страховая выплата  — 313  тыс. рублей, за  легкое  — 78  тыс. рублей. Там  же указано, что после получения всех документов СОГАЗ в  течение 15 дней производит страховую выплату, либо «оформляет отказ в  страховой выплате». То  есть, боец, получивший очень тяжелые ранения с  последующими ампутациями и  I  группой инвалидности, может получить до  5,3  млн рублей.

В  то  время, пока боец находится на  лечении в  госпитале, при действующем контракте с  минобороны, ему продолжат начислять денежное довольствие в  зависимости от  должности и  звания, объясняют в  фонде. То  есть без «боевых» выплат, которые высчитываются за  каждый день участия в  СВО.

А  будут  ли выплаты, если контракт окончен или бойца уволили из-за негодности, то  есть он  уже не  военнослужащий? В  фонде уверяют, что все вышеперечисленные выплаты он  должен получить, главное  — оформить, пока контракт действует. «В  большинстве случаев все выплаты оформляются в  тот момент, когда раненый еще лежит в  госпитале, когда контракт действует. У  него есть возможность направить эти документы»,  — говорят в  фонде.

Доброволец из  «Барс-6» Сергей за  ранение выплату еще не  получил, ждет. 

По  информации источника «БИЗНЕС Online», близкого к  властям Татарстана, бойцам, выписавшимся из  госпиталя после ранения, дают полный расклад по  действиям после выписки, в  том числе по  реабилитации и  по  протезированию. Даже если после выписки боец возвращается в  Татарстан, до  заживления культи (при ампутациях) он  будет находиться под контролем госпиталя, где проходил лечение. В  этом  же госпитале затем ему должны поставить протез  — в  татарстанских больницах пока этого не  делают. Источник издания не  исключает, что со  временем протезирование будут проводить и  в  клиниках республики.

У  Сергея реабилитация, как ему сказали, будет проходить в  одной из  московских больниц. Там его заново обучат  ходить. «Мне сказали, что „как обычно, за  месяца два“  — не  получится, рана слишком серьезная. Уйдет времени, может быть, больше года»,  — рассказал Сергей. Реабилитацию, по  его словам, как действующему военнослужащему, ему тоже оплатит государство.

Сейчас в  России нет одного общего документа, который  бы комплексно регулировал сразу все вопросы реабилитации участников  СВО. Их  принципы описаны в  нескольких документах.

Для медико-психологической реабилитации:

—  Приказ министра обороны РФ  «О  медико-психологической реабилитации военнослужащих» от  27  января 2017 года;

—  Федеральный закон «О  статусе военнослужащих» от  27  мая 1998 года.

Для медицинской реабилитации в  санаториях после лечения в  стационаре:

—  Федеральный закон «О  статусе военнослужащих» от  27  мая 1998 года.

—  Федеральный закон «Об  основах охраны здоровья граждан в  Российской Федерации» от  21  ноября 2011 года (последние изменения  — 31  января 2019 года);

—  Приказ министра обороны РФ  «О  порядке санаторно-курортного обеспечения в  ВС  РФ» от  15  марта 2011 года (в  редакции от  15  ноября 2018 года);

—  Приказ минздрава РФ  «Порядок организации медицинской реабилитации взрослых» от  31  июля 2020 года.

В  Татарстане медицинская реабилитация пациентов из  числа участников СВО проводится в  соответствии с  приказом минздрава РТ  № 107 «Об  организации медицинской реабилитации взрослого населения в  медицинских организациях Республики Татарстан» от  2021 года. Первый этап  — в  острый период травмы или заболевания (в  больницах по  профилю травмы). Второй этап  — в  период остаточных явлений течения заболевания, в  стационарных условиях в  отделениях реабилитации больниц. Третий этап  — при хроническом течении заболевания вне обострения, в  амбулаторных условиях, в  отделениях реабилитации, ЛФК, физиотерапии, психотерапии и  т.  д.

По  приказу министра обороны реабилитация для военных длится от  10 до  30 суток, в  зависимости от  «степени утомления», после выписки из  стационара. Конечно, если речь идет о  тяжелых ранениях с  последующими ампутациями, реабилитация длится намного дольше. 

Принцип работы с  бывшими военными рассказал источник, близкий к  госпиталю для ветеранов войн в  Казани,  — там сейчас тоже проводят реабилитацию для участников  СВО. После того, как человек обращается за  реабилитацией, его кладут в  стационар, и  первый день уходит на  то, чтобы пройти осмотр всех профильных специалистов, в  том числе и  психолога. Врачи работают буквально «бригадой», в  тесном взаимодействии друг с  другом. В  зависимости от  «картины» здоровья ему назначают лечение и  процедуры, в  том числе ЛФК, физиотерапию, посещение психолога, и  т.  д.  В  сложных случаях могут положить в  профильное отделение  — например, неврологию. Каждую неделю «пациент» проходит осмотр у  врачей  — чтобы зафиксировать, стало  ли ему лучше, и  что еще нужно «подтянуть». Надо отметить, что реабилитация военных проходит в  учреждениях, которые относятся к  минобороны,  — список санаториев указан на  сайте ведомства. В  Татарстане их  нет.

В  Татарстане услуги реабилитации оказывают на  базе двух десятков медучреждений (в  зависимости от  этапа реабилитации они разнятся), в  том числе на  базе 7 горбольницы, госпиталя для ветеранов войн, МКДЦ, сообщила в  ответ на  запрос «БИЗНЕС Online» вице-премьер Лейла Фазлеева . А  также в  двух частных клиниках в  Челнах и  Казани, в  санаториях  «Иволга» (санаторий «Татнефти»), «Корабельная роща» (санаторий НКНХ), «Нехама».

Реабилитацию в  республике осуществляет «мультидисциплинарная реабилитационная команда» из  медицинских специалистов (невролог, травматолог, ортопед, физиотерпаевт и  др.) и  специалистов с  высшим немедицинским образованием (инструктор ЛФК, психолог, логопед, эрготерапевт и  т.  д.).

Первый этап реабилитации : на  базе отделений ранней медицинской реабилитации ГКБ № 7, МКДЦ, РКОД, а  также на  функциональной основе 20 сосудистых центров и  21 травмоцентра.

Второй этап: в  условиях круглосуточных отделений медицинской реабилитации на  базе 10 учреждений

—  «Госпиталь для ветеранов войн» в  Казани и  Челнах

—  казанская ГКБ № 7

—  казанская ГКБ № 12

—  казанская клиническая больница № 2

—  Альметьевская межрайонная многопрофильная больница

—  РКБ

—  санаторий «Нехама»

—  санаторий-профилакторий «Иволга»

—  частная клиника «Медгард» в  Челнах

Третий этап: в  отделениях медицинской реабилитации дневного стационара (амбулаторных отделениях медицинской реабилитации) 16 учреждений здравоохранения:

—  «Госпиталь для ветеранов войн» в  Казани и  Челнах

—  казанская центральная ГКБ № 18 им.  проф.К.Ш.Зыятдинова

—  челнинская городская поликлиника № 7

—  альметьевская городская поликлиника № 3

—  зеленодольская ЦРБ

—  нижнекамская ЦРБ

—  казанская городская поликлиника № 7

—  ГКБ № 7 (поликлиника № 3 Иннополиса)

—  РКОД им.  профессора М.З.Сигала

—  клиника медицинского университета

—  казанская городская поликлиника № 8

—  альметьевская ЦРБ

—  казанская частная клиника «Отель-клиника»

—  санаторий-профилакторий «Иволга»

—  санаторий «Корабельная роща»

Как отметила Фазлеева, в  Татарстане по  линии минтрудсоцзащиты предусмотрено, что инвалидам боевых действий имеют право на  внеочередной бесплатный прием на  стационарное, полустационарное и  социальное обслуживание. «В  Республике Татарстан 50 учреждений, в  том числе 5 государственных центров реабилитации инвалидов, предоставляют социальные услуги ветеранам боевых действий из  числа участников СВО и  их  семьям»,  — сообщила Фазлеева.

В  Татарстане отдельный реабилитационный центр для участников СВО и  их  семей хочет открыть Владимир Вавилов , депутат Госсовета и  председатель благотворительного фонда им.  Анжелы Вавиловой. Место уже выбрано: на  цокольном этаже строящегося здания хосписа, второго в  Казани, который начнет работу в  2024 году. Как он  рассказал «БИЗНЕС Online», у  него уже есть договоренность с  тренерами, спортивными реабилитологами, но  тренажеры пока не  закуплены. И  не  подсчитана их  стоимость. «Будет два реабилитационных спортивных зала, койки сделаем, отдыхать они смогут, кушать,  — все сделаю. Путем спортивной реабилитации, паллиативной помощи [планируем помогать]. Я  ориентируюсь на  свой опыт, я  20 лет этим занимаюсь,  — сказал Вавилов, а  в  ответ на  вопрос, есть  ли в  Татарстане сейчас подобные проекты, ответил. —  Будет! Если еще нет, то  будет, мы  — Татарстан, [сделаем]».

Реабилитация  — не  только медицинская помощь, но  и  психологическая. Сейчас ее  оказывают по  запросу участникам СВО и  их  семьям общественные организации или, например, профильные, типа психологического центра «Нур» в  Альметьевске.  В  Казани организовали бесплатные консультации психологов центра «Доверие». Медицинские психологи есть в  фонде «Защитники отечества»  — принимают как лично, так и  анонимно, по  телефону. Причем получить психологическую помощь могут не  только вернувшиеся с  СВО, но  и  те, кому только предстоит туда отправиться. 

Дмитрий, кстати, от  работы с  психологом в  госпитале отказался. «Я  знал, что я  буду делать и  как жить дальше. В  этом сомнений не  было. Да, многие попадаются, что ампутировали ногу, и  он  уходит в  себя. Вот именно с  этими людьми больше всего разговаривали психологи и  настраивали, что жизнь продолжается. Жить-то надо!»  — говорит Дмитрий. Он  говорит, что на  «гражданке» его в  новом виде встретили хорошо. Без слез в  семье, конечно, не  обошлось. Сильно поддержали друзья. «Поддержка была с  их  стороны очень даже большая!  После ранения в  гражданскую жизнь заходить,  после госпиталей, [очень тяжело]»,  — говорит Дмитрий.

«Одно время мне из  центра занятности звонили и  говорили, что, если будут проблемы с  работой, приходите, мы  вам подберем»,  — рассказал Дмитрий. После выписки из  госпиталя он  вернулся на  прежнее место работы, откуда был мобилизован  — на  завод «Тэмпо» в  Челнах. За  ним было сохранено место. Работает он  в  должности мастера. «Очень много ходьбы, могу сказать сразу. Мне всего хватает. Ходить я  хожу. Кабинет, куда я  могу зайти и  немного отдохнуть, когда нога устает  — все есть. Где-то чай налить, водички попить  — все условия есть!»  — очень скромно говорит он.

С  этого года для раненых бойцов ввели новые должности в  военкоматах, воинских частях и  учреждениях минобороны по  поручению Шойгу. Этой возможностью планирует воспользоваться Сергей  — ему предложили занять такую должность в  военкомате. «Я  собираюсь дальше служить»,  — уверенно говорит он.

Как сообщили в  пресс-службе минтруда РТ, сейчас органы занятости и  соцзащиты проводят мероприятия «по  социальной и  трудовой адаптации» с  военными, которые вернулись с  СВО. В  чем их  суть, в  ведомстве не  раскрыли. «93% ребят в  трудоустройстве на  данный момент не  нуждаются (работают, продолжают (планируют продолжить) военную службу, проходят лечение и  реабилитацию, иные причины), из  них 8% –инвалиды»,  — сообщили в  минтруда. Остальные 7% «проинформированы о  государственных услугах в  сфере занятости населения»: они либо проходят обучение через центры занятости, либо встали на  биржу труда.

Как сообщили в  пресс-службе минтруда РТ, на  единой платформе в  центре занятости населения на  территории республики заявлено почти 35  тыс. вакантных рабочих мест, из  которых 1,3  тыс. —  для инвалидов по  квоте. Квоту устанавливают сами работодатели в  начале рабочего года (для предприятий от  35 до  100 человек  — 2%, от  100 человек  — 3%). В  целом в  Татарстане квота установлена на  5,2  тыс. работников, из  них почти на  4  тыс. местах уже работают инвалиды. Кроме того, отметили в  ведомстве, работодатели могут трудоустраивать инвалидов в  пределах квот на  работу в  другие предприятия по  соглашению. В  Татарстане на  конец июня 2023 года по  таким соглашениям принято на  работу 78 инвалидов  — на  ПАО «НИКНХ», АО  «ТракьяГлассРУС», ООО  «Континент Производственные решения», АО  «ЭссенПродакшнАГ, ООО  «АлабугаДевелопмент», ООО  «Аурус», ООО  «ДжошкунозАлабуга», ООО  «Хаят Кимья».

Еще в  октябре прошлого года челнинский предприниматель Сергей Акульчев , владеющий крупным кондитерским производством ГК  «Акульчев», рассказывал «БИЗНЕС Online», что планирует переделать производство под инвалидов.

«Мы  готовим несколько рабочих мест для офисных сотрудников, колясочников. Для них будут подготовлены отдельные кабинеты с  возможностью заезда с  улицы  — с  пандусом. Подготавливаем автотранспорт. Когда заезжают коляски, с  пищевого производства они будут обрабатываться  — мыть колеса. Удобные санузлы отдельно строим, потому что наши не  подойдут, ребятам будет неудобно»,  — рассказывает Акульчев. Также, по  его словам, на  производстве готовят несколько рабочих мест для тех, кто слабо видит и  слышит, а  также для немых. Принимать сотрудников с  инвалидностью, по  его оценкам, предприятие будет готово с  сентября этого года. «Ввиду того, что мы  начали с  нуля все выстраивать, у  нас ушло примерно полгода строительства. [Стоимость переоборудования] в  районе 20 миллионов» ,  — говорит предприниматель.

При этом он  отметил, что в  числе мобилизованных оказались всего два работника предприятия, но  они еще не  вернулись. «Слава Богу, они живые и  здоровые»,  — сказал Акульчев. По  его словам, места для инвалидов на  его предприятии готовят не  только для их  сотрудников, но  и  вообще для тех, кто вернется с  СВО. «[Если они] в  городе будут искать работу, и  так сложится судьба, что у  них произойдут какие-то изменения в  жизни, мы  будем готовы их  принять»,  — сказал бизнесмен.

«Мы  многих бойцов видели, кто без ноги, кто с  протезом уже,  — все бойцы оптимистично настроены, каждый на  позитиве,  — рассказывает Артемьева. —  Они продолжают жить дальше: водят автомобиль на  протезе, благо сейчас 21 век это позволяет делать. Что уж  тут говорить, у  нас один боец с  протезом продолжает нести службу „за  лентой“, единственное, что попросил  — это биоведро. Они все наши Герои».