«Конец татарской нации? Не будем спешить с окончательным вердиктом»

Можно ли разделять «досоветский» и «советский» проекты бытия татарского этноса: Дамир Исхаков спорит с Альфридом Бустановым

Серьезный резонанс в  академических и  не  только кругах вызвала статья в  «БИЗНЕС Online» ассистент-профессора Амстердамского университета Альфрида Бустанова, который считает, что в  условиях кризиса идентичности необходимо отказаться от  советских концепций нации. Доктор исторических наук Дамир Исхаков не  согласен с  коллегой, а  суть претензий он  решил изложить в  собственной статье.

«Ядро размышлений Бустанова (на фото) составляет противопоставление старого — «досоветского» проекта татарской нации, советскому проекту»

Основные идеи, которые излагаются в  статье Альфрида Бустанова « Будущее татарского народа  — это концепции, не  связывающие себя с  советским проектом », были мне знакомы и  раньше. Но  сейчас, после того, как они оказались транслированы на  публичное пространство, появилась возможность их  детального разбора. Тем более, что автор рассматриваемой публикации не  только декларирует в  ней конец «советского проекта» татарской нации», но  и  постулирует тезис о  том, что надо вообще отказаться от  самой «идеи» нации, мол, она не  годится для современных условий.

Это последнее мнение заслуживает самого пристального внимания, так как за  ним скрывается одна весьма серьезная для татарского общества проблема, еще кажется толком не  осознанная татарскими идеологами и  не  ставшая предметом специального исследования. Что за  проблема  — спросите  вы? Ответ на  этот вопрос, дорогие читатели, будет дан несколько позже, а  пока нам необходимо проследить общий ход размышлений интересующего нас автора, во  вводной части рассматриваемой статьи редакцией «БИЗНЕС Online» несколько поспешно, на  мой взгляд, названого «известным историком».

Ядро размышлений Бустанова составляет противопоставление старого  — «досоветского» проекта татарской нации, по  его мнению, основанного на  «городской культуре», советскому проекту, как он  полагает, базировавшемуся на  «деревенской культуре». Утверждение, конечно, смелое, но, как думается, не  до  конца продуманное  — Бустанову, как ассистент-профессору Амстердамского университета, должно быть известно, что в  дореволюционной Российской империи свыше 9/10 татар жили в  сельских условиях (а  что происходило в  татарских селах между 1860-ми  — 1917-м годами  — это отдельный, но  весьма интересный вопрос), в  массе своей превратившись в  горожан, правда, в  первом поколении, именно в  советский период  — к  1970 году свыше половины татарского населения СССР уже являлись городскими жителями.

Из-за такого хода истории татар тут концы с  концами не  вполне сходятся, автор отмеченной статьи вынужден произвести следующую мыслительную операцию  — по  его мнению, даже если абсолютное большинство татар в  Российской империи проживало в  сельской местности, основная культура, которая их  обслуживала, являлась городской! Интересно однако получается. Похоже, что нашему почтенному «известному историку» не  доводилось читать о  существовании «высокой» и  «народной» страт культур, первая из  которых всегда формируется в  городах, впоследствии оказывая глубокое влияние и  на  народную (можно сказать, сельскую) культуру, сама по  ходу тоже подвергаясь воздействию последней. Об  этом кое-что написано применительно и  к  татарам, знакомы  ли эти работы автору статьи, мне неизвестно. Похоже, что нет.

Для чего  же нужен Бустанову столь странный концепт? А  вот для чего: объявив досоветский проект татарской нации, основанный на  сугубо городской культуре (ряд её  особенностей им  перечисляются конкретно, о  чём см. ниже), проектом совершенно уникальном, ничем не  связанным с  советским, «деревенским» по  своей сути, проектом нации, он  проводит непроходимую грань между этими двумя историческими состояниями татарской общности. Как полагает этот автор, последние наследники старой культуры татар  — выпускники медресе, ушедшие в  небытие к  началу 1990-х, унесли с  собой в  могилу и  этот «городской» культурный проект, а  советский вариант, пришедший взамен, был совершенно иным «деревенским» и, что важно, сейчас он  «разваливается на  наших глазах». А  раз так, то  необходимо срочно чем-то наполнить возникший вакуум. Чем  же? По  мнению ассистент-профессор, новыми «гибридными» (смешанными) культурными формами (о  них подробнее далее). Они то, по  всей видимости, призваны похоже в  итоге похоронить под собой и  саму «идею» нации, ибо сейчас национальные проекты не  являются актуальными, они вообще не  могут сегодня состояться (тут я  немного додумываю ход мыслей Бустанова, так как он  не  до  конца оформил логику своих размышлений).

Чтобы увидеть структуру построений Бустанова относительно татарской нации более системно, полезно сравнить его характеристики «досоветского» и  «советского» проектов бытия татарского этноса. Итак, вот как по  мнению данного исследователя, выглядел дореволюционный (досоветский) проект: он  строился на  инициативе снизу; его члены обладали «жаждой» к  знаниям; они писали арабицей и  занимались книгопечатанием; имели целую систему частных медресе; и  наконец, были «открыты» к  арабо-мусульманской традиции. По  другому предстает перед нами в  анализируемой публикации советский проект татарской нации: он  создавался на  основе «национального проекта большевиков» (при некотором участии самих татар, правда); главными его элементами были: учреждение Татарской АССР, политика коренизации, создание инфраструктуры культуры (академические институты и  вузовские кафедры, национальная школа, татарская система СМИ, татарский литературный язык с  соответствующей времени лексикой и  даже, внимание  — грамматикой!

«Важнейшей разделительной линией между этими двумя состояниями татарской нации, являлся характер культуры — как уже указывалось, в первом (советском) он был «деревенским», во втором — «городским»

В  конечном счете, если внимательно сравнить эти два состояния нации (к  сожалению, из-за некоторой неясности мыслительных операций Бустанова, анализ вопроса придется проделать мне самому), установим следующее: в  советском проекте довлели государственно-партийные способы формирования культурной и  языковой политики, причем с  отрицанием исламского наследия, а  в  дореволюционном  — преобладала частная инициатива при общем господстве мусульманского культурного кода. Другой важнейшей разделительной линией между этими двумя состояниями татарской нации, являлся характер культуры  — как уже указывалось, в  первом (советском) он  был «деревенским», во  втором  — «городским».

И  последний момент различий  — советизированная культура  — база советского типа татарской нации  — была подчинена «единому шаблону» (= «махровому стандарту»), тогда как досоветская культура татар являлась совершенно иной, гораздо более разнообразной, не  подчиненной как в  советское время жесткой партийно-советской стандартизации.

Итак, что  же согласно Бустанову, делать татарам при нынешних, уже совершенно иных, реалиях? Естественно, отойти от  указанной выше «удушающей» советской действительности, тем более, что того проекта, который долго поддерживался «старой ( то  есть, советской   — Д.И. ) империей», уже нет, как и  самих традиционных для СССР, «национализмов».

Таким образом, получается, что татарам надо быстрейшим образом избавиться от  всего «дурного», что было при Советах, и  создать проект своего культурного развития с  учетом нынешних реалий. Таков в  целом план ассистент-профессора Амстердамского университета. Однако, если вдуматься в  то, что нам предлагается «известным историком», может возникнуть ряд требующих ответа вопросов. Они то  и  должны быть обсуждены. Начать надо с  одного философско-методологического аспекта общей проблемы, возникающей при чтении рассматриваемой статьей. Он  связан с  советским проектом, советским наследием в  целом.

Не  секрет, что в  постсоветской России длительное время было принято ругать советскую действительность. Особенно в  этом деле усердствовали российские либерал-демократы, основные идеи которых, как известно, были заимствованы с  Запада. Именно там долгие десятилетия по  отношению к  исследованию советской цивилизации, советского исторического опыта, господствовали взгляды прописных советологов, работавших на  идеологический заказ правящих политических кругов «золотого миллиарда». Да, в  этой критике было много верного, особенно при раскрытии темных сторон сталинизма и  советского тоталитаризма. Однако, увлеченные «разоблачительством», советологи прошли мимо серьезных исторических проблем, связанных с  советским строем (об  этом буквально на  днях было рассказано в  весьма интересной и  содержательной публикации А.Сабова (См.: А.Сабов. Война за  советское наследство. Неудобная нация//Огонёк. 2019. № 32. С.  18-22). К  сожалению, перегруженный видимо западным историческим багажом Бустанов, в  своих рассуждениях о  проекте татарской советской нации, как и  советологи, не  замечает весьма важные аспекты общественного бытия в  СССР, в  итоге видя его только в  черных красках. На  что в  этой связи следовало  бы обратить внимание?

Для начала надо напомнить о  том, что грандиозный по  своему замыслу коммунистический проект, в  условиях СССР весьма быстро превратившийся из-за глубоко сидящего в  этническом большинстве особого культурного кода (вспомните «глубинный народ» г-на Суркова) в  проект формирования советской империи и  «новой исторической общности  — советского народа», лет 10-15 (до  начала 1930-х годов, для татар, быть может, до  конца 1920-х годов) являл собой образец интернационализма (хотя и  «пролетарского») и  национально-культурного, а  также национально-государственного строительства. Почему на  это надо обратить особое внимание? Да  потому, что как это не  покажется странным, за  те  самые относительно демократические 10-15 лет, советская власть для татар проделала многое для превращения их  в  современную нацию. Действительно, у  них появилась своя политическая автономия (Татарская АССР), татарский язык был объявлен в  республике одним из  двух (наряду с  русским) государственных языков, этот язык получил реформированную арабскую графику, сложилась сеть национальных школ, татарских СМИ (газеты, журналы), потом и  издательства. Зарождалась академическая научная структура (Академцентр). Конечно, все это было пронизано советским содержанием и  атеистическими (не  сразу) подходами, когда, например, из  татарского языка были выброшены 10  тыс. арабо-персидских заимствований (в  пылу борьбы с  «религиозным дурманом» и  «схоластикой»), что лишило наш народ философского уровня мышления (оно у  нас базировалось на  мусульманских категориях суфийского происхождения).

По  большому счету, не  все  ли равно, на  каком основании формируется нация  — на  буржуазном или на  социалистическом? На  выходе  же все равно оказывается политическая общность современного типа  — нация (миллет). Короче, для татар, у  которых буржуазный путь становления национальной общности оказался слишком коротким  — они о  политической то  автономии заговорили лишь в  ходе революции 1905–1907 годов  — первый этап советского развития оказался продолжением начатого ранее нациестроительства. Правда, без класса национального буржуа, который был замещен партноменклатурой, и  без ярко выраженной частной собственности (хотя личная собственность существовала, да  еще кое у  кого какая!).

Другое дело, что режим Сталина, весьма быстро осознавший, что мировой революции не  предвидится и  придется выживать в  одиночку, уже с  начала 1930-х годов приступил к  реализации имперского проекта с  особой ролью русских и  их  языка. Эта политическая линия получила окончательное завершение в  1940-х годах после победной речи  тов. Сталина, объявившего русский народ главным в  СССР. Попутно, естественно, пошли тенденции к  усилению роли русского языка и  к  сужению значения национальных школ. Но  при Сталине это только началось…

Дамир Исхаков: «Истоки татарской нации находятся не только в досоветском, но и в советском периоде нашей истории»

Для чего я  обо всем этом рассказываю? А  для того, чтобы объяснить читателю, в  общем-то, довольно очевидное,  — истоки татарской нации находятся не  только в  досоветском, но  и  в  советском периоде нашей истории. История ведь непрерывна и  из  нее нельзя произвольно вытаскивать одни куски задвигая в  угол другие ее  части. Скажу прямо: такой подход и  методологически неприемлем.

Но  есть и  иной аспект обсуждаемой тут проблемы, который Бустанову быть может из-за того, что советской жизни ему, в  отличие от  меня самого, досталась немного, остался недоступным. Могут быть и  иные причины отчетливо видимой слепоты этого автора по  отношению к  советскому прошлому, о  чем я  еще скажу отдельно.

Под другим аспектом я  имею в  виду содержательную сторону советского этапа истории татар. Так как она очень многогранна, остановлюсь только на  одном, но  очень показательном, ее  ракурсе, связанном с  развитием академической гуманитарной науки в  Татарстане в  советский период. Эта сфера мне очень хорошо знакома, впрочем, как думаю, и  для Бустанова тоже.

Если бросить панорамный взгляд на  татарскую гуманитарную науку, существовавшую до  1917 года, несмотря на  все ее  достижения, необходимо констатировать  — она находилась еще только на  стадии зарождения. Многих направлений гуманитарных исследований тогда вообще не  существовало. Оно и  понятно  — отсутствовали сами институциональные основания таких изысканий. А  вот в  советский период они появились и  дали свой результат: были проведены систематические фольклорные, диалектологические, этнографические, археологические, археографические и  др. экспедиции, позволившие не  только собрать громадный научный материал, но  и, проводя их  обработку, опубликовать фундаментальные труды (атласы, собрания фольклора и  т.  д.), сопровождавшиеся их  теоретическим обобщением. Как академическому ученому, всю жизнь проработавшему в  одной их  сфер гуманитарной науки, мне как никому другому понятно  — без этого «советского» наследия двигаться дальше не  получится. Для показательности скажу: возьмите любой исторический труд татарских авторов XIX  —  начала XX  вв. и  сравните его с  недавно завершенной 7-томной «Историей татар с  древнейших времен». Тогда вы  поймете то, о  чем тут идет речь.

Так что, глубокоуважаемый Альфрид Бустанов в  принципиальном плане сильно заблуждается  — связь времен прерывать нельзя, да  это и  не  получится. Хотя из  сегодняшней политической жизни России мы  знаем  — такие попытки предпринимаются постоянно, причем силами разрушения, а  не  созидания.

«История ведь непрерывна и  из  нее нельзя произвольно вытаскивать одни куски задвигая в  угол другие ее  части»

Однако в  данном случае следует установить  — частное  ли это заблуждение ассистент-профессора или мы  тут имеем дело с  проявлением более общих процессов, характерных для постсоветского пространства. Думаю, что верно второе. И  вот поэтому не  помешало  бы разобраться с  причинами появления такого, как у  Бустанова, концептуального подхода. Между прочим, он  далеко не  безобиден, как можно было  бы полагать на  первый взгляд.

И  тут нам необходимо вернуться к  советскому наследию. На  самом деле, в  одном Бустанов прав  — партийно-идеологической контроль, сдобренный в  последние полстолетия советского режима шовинизмом, крайне сузили татарское наследие, придали нашей академической гуманитарной науке весьма далекий от  описания реальных исторических процессов, характер. Достаточно будет в  этой связи вспомнить про прямой запрет на  изучение истории Золотой Орды  — ключевого этапа становления татарского народа, а  также аналогичный запрет на  осмысление исламского наследия, действительно являвшегося ядром татарской культуры досоветского периода. Естественно, такие громадные лакуны в  исследовательском процессе советского периода лишают нас возможности прямого соединения старого наследия с  современностью. Понятно, что Бустанов, длительное время занимавшийся именно старым наследием татар, способен глубже других осознавать ту  пропасть, которую создала, вполне осознанно кстати, советская власть, между прошлым и  настоящим. Однако, было  бы неправильно из  того заключать, что старое наследие уже ушло навсегда вместе с  его носителями  — шакирдами медресе.

Нет, оно сохранилось в  виде больших компендиумов архивных (рукописных) источников и  огромного числа книг, журналов и  газет. Да, их  надо ввести в  научный оборот, освоить. Да, для этого нужны кадры ученых и  научная политика, которой в  республике все еще  нет. Но  нет необходимости паниковать по  этому поводу  — начало движения в  этом направлении уже положено. К  тому  же не  надо думать, что прежние, уже советского периода, ученые, не  знали этого наследия  — они были с  ним знакомы, другое дело, что не  могли о  нем писать. Поэтому, в  академической среде, в  узких кругах (семинары, конференции, сборники и  т.  д.) все время это наследие так или иначе обсуждалось. Иногда скрытно, например, под видом обращения к  джадидизму (но  будем помнить, и  джадидизм довольно долго был у  нас под запретом).

Наконец, обсуждаемая проблема все  же смыкается с  нашей нынешней действительностью в  виде отрицания Бустановым необходимости (и  возможности) в  перспективе такой общности, как татарская нация, то  есть политически оформленного в  республику этнополитического образования. Тут у  данного исследователя сразу проглядывают несколько оснований: а) Татарстан не  больно  печется об  интересах татар; б) Москве республики по  большому счету только мешают; в) с  точки зрения не  жившего в  Татарстане  и  волею судеб оказавшегося на  семи зарубежных и  не  только, ветрах татарина, к  тому  же сильно ориентированного на  принятие доминирования исламской идентичности взамен этнической, более продуктивными могут выглядеть иные формы объединения татар  в  будущем (недаром он  заикнется об  альтернативных путях такого объединения, которые существовали в  досоветский период).

Однако, такой подход крайне спорен, о  чем надо  бы написать отдельно. Возможно, я  за  это время вскоре и  возьмусь. Там и  будет показано, насколько советская культура татар была «деревенской» и  чем она все-таки отличалась (кроме атеизма) от  нашей дореволюционной культуры.