Ирада Аюпова: «Все ждут от меня кадровой революции, но надо понять, что менять»

Министр культуры РТ дает себе срок в три года, напоминает, что эстрада — это чистой воды бизнес, и призывает тратить деньги не только на еду

«Самое страшное  — узкое мышление, которое направлено только на  то, как освоить бюджетные деньги. Это не  определяется возрастом»,  — говорит Ирада Аюпова об  отдельных руководителях подведомственных ей  учреждений. В  ходе трехчасовой интернет-конференции с  читателями «БИЗНЕС Online» министр культуры рассказала о  том, сколько Татарстан тратит на  эту сферу, как она собирается выстраивать бизнес-коммуникации, и  что мешает появлению нового татарского музыкального театра.

Ирада Аюпова: «Бюджета никогда не хватит, поэтому мы должны для себя определить основные принципы и ценности, которые будут основополагающими при принятии решений о поддержке направлений и проектов» Фото: Сергей Елагин

«ВАЖНО УЧИТЬ ЛЮДЕЙ УХОДИТЬ ОТ  ШАБЛОННОГО МЫШЛЕНИЯ»

—  Ирада Хафизяновна, как соотносятся между собой предложенная вами концепция развития культуры РТ  и  стратегия развития культуры РТ  на  2016–2021 годы и  на  период до  2030 года, утвержденная прежним министром в  июне 2017 года? Тоже ведь люди работали, деньги были потрачены… Эта стратегия «не  туда» ведет? Или концепция  — это инструмент реализации стратегии? (Павлов)

—  В  вопросе уже заявлен ответ, потому что стратегия и  концепция  — это разные по  своей сути документы, и  горизонты планирования у  них абсолютно разные. Стратегия, которая была разработана в  2017 году, это ключевые приоритеты развития в  контексте общереспубликанской «Стратегии-2030». Но  после 2017 года произошли существенные изменения в  сфере культуры, и  одно из  них  — это старт национального проекта «Культура России». Нацпроект состоит из  трех разделов: первый  — это инфраструктура, «Культурная среда». Этот раздел наиболее привлекателен для управленцев из  сферы культуры, потому что там есть деньги. Третий раздел  — «Цифровая культура», большой пласт инструментария, который позволяет культуру сделать доступной, создавать новый цифровой контент, развивать новый вид цифрового искусства. Но  ни  первый, ни  третий разделы не  могут быть реализованы без федерального проекта «Творческие люди». Для меня это самый главный проект. Мы  можем ремонтировать культурно-досуговые учреждения, открывать новые библиотеки, строить потрясающие театры, но  если там не  будет людей  — на  сцене и  в  зрительном зале, то  все будет напрасно. И  этот ключевой момент отражен, кстати, и  в  «Стратегии-2030».

Концепция развития культуры в  РТ  — это для нас своего рода инвентаризация собственного видения.  Бюджета никогда не  хватит, поэтому мы  должны для себя определить основные принципы и  ценности, которые будут основополагающими при принятии решений о  поддержке направлений и  проектов. Поэтому пять «К»  — креативность, коммуникация, кооперация, капитализация и  компетенции   —  это те  принципы, которые мы  будем отмечать при оценке необходимости и  целесообразности реализации тех или иных проектов в  сфере культуры.

—  Вы  предложили разработать концепцию развития культуры в  РТ  на  основе пяти «К». Можно обосновать каждый из  этих принципов? (Маврина М.)

—  Что для нас самое ценное, приоритетное в  культурной политике? Если мы  говорим о  креативности, то  креативная среда, побуждающая к  творчеству, не  может не  быть приоритетом.  Кстати, креативная индустрия  — сквозная нить в  «Стратегии-2030». Важно учить людей уходить от  шаблонного мышления, развивать видение, креативность их  мировосприятия, умение видеть не  только мейнстрим, но  и  боковые течения, которые зачастую бывают тоже очень важными. Креативная среда  — это среда, которая, с  одной стороны, позволяет реализовать свои знания, с  другой стороны, способствует развитию креативного мышления. Это приоритет нашей политики.

Мы  должны понимать, что в  локализации, без диалога, мы  сегодня не  построим культуру. Отсюда и  второе «К»  — «коммуникация». Без качественной коммуникации и  диалога сегодня очень трудно двигаться дальше. Тема «кооперации» сродни коммуникации, просто коммуникация  — это диалог с  различными сообществами внутри себя или, может быть, с  другими регионами, а  кооперация  — это инструменты, которые позволяют распределять ресурсы, формат участия каждого из  участников диалога для того, чтобы максимально быстро достигать результата.

Следующая «К»  — это «компетенции», которые являются для нас как рисками, так и  серьезными возможностями. Почему риски? Мы  сегодня не  сможем остаться в  традиционной системе образования в  сфере культуры, потому что все меняется, в  том числе и  компетенции в  данной области. И  если сегодня не  формировать среду для постоянного  развития компетенции в  сфере культуры, то  очень тяжело будет конкурировать с  соседними регионами завтра.  Наконец, «капитализация». Здесь нет  вопроса денег. Капитализация  — это то, что средства, которые сейчас направляются в  культуру, должны распределяться эффективно. Они должны расходоваться по  внятной политике, основанной на  ожидании людей,  на  приоритетах, которые формирует государство в  диалоге с  обществом.

«Одно из информагентств провело исследование, сколько в структуре потребления домохозяйств составляют затраты на культуру» Фото:  mincult.tatarstan.ru

—  Как идет работа над концепцией?

—  Это оказалось сложнее, чем мы  думали. Самое тяжелое во  всем этом  — пробить видение культуры в  обществе, потому что она воспринимается исключительно как некая социальная гарантия. Я  с  этим категорически не  согласна. Социальная гарантия  — это лишь часть культурной политики. И  вообще нельзя говорить только об  учреждениях культуры. Одно из  информагентств провело исследование, сколько в  структуре потребления домохозяйств составляют затраты на  культуру. Лидерами были три страны  — Швеция, Великобритания и  Австрия. А  в  России лишь 6,9% всех расходов семьи приходятся на  культуру.  

—  Многим не  до  культуры, люди выживают…

—  Не  соглашусь с  вами. Есть такое соотношение: в  России 33% бюджета люди тратят на  еду. Хотя в  мире сегодня в  структуре трат домохозяйств еда не  всегда занимает первое место. И  вопрос не  только в  уровне доходов, но  и  в  приоритетах. 

—  Как в  Татарстане будет реализован национальный проект «Культура России»? Была информация, что наша республика получит какие-то гроши…

—  В  разделе «Культурная среда» можно выделить четыре ключевых блока. Первый  — это капремонт и  реконструкция театров юного зрителя и  театров кукол, и  Татарстан ждет финансирования для Набережночелнинского театра кукол. Мы  планировали включить в  программу и  Казанский ТЮЗ, но  с  ним возникла проблема. Дело в  том, что его здание является объектом культурного наследия, и  по  видам затрат он  не  попадает под эту категорию нацпроекта. Поэтому сейчас мы  рассматриваем альтернативные варианты. Второй блок  — это строительство многофункциональных культурных центров. Здесь республика уже исчерпала свою квоту: центры открыты в  Буинске и  Азнакаево.  Третье направление  — это реновация учреждений культуры. По  ним нет прямого финансирования, нужно заявляться на  основе конкурсных процедур, чем в  РТ  также занимаются. Четвертое  — это капитальный ремонт культурно-досуговых учреждений. В  текущем году в  Татарстане капремонт будет осуществлен на  трех объектах, в  следующем  — на  пяти.

Финансирование раздела «Творческие люди» идет не  через субсидирование из  бюджета, а  носит заявительный, грантовый характер. Сегодня конкурсы идут, нами сделано достаточное количество заявок, часть из  них уже поддержана. Но  в  этом разделе есть еще один большой пласт  — обучение. Речь идет о  переподготовке специалистов культуры в  специально созданных в  России центрах. По  разделу «Цифровая культура» у  нас тоже есть заявки, например, по  аудиогиду для Нацмузея.

—  Честно говоря, прорывным не  пахнет. Казалось  бы, нацпроекты должны перевернуть страну… Видимо, в  Татарстане так все хорошо, что ничего и  не  надо переворачивать?

—  Что касается состояния инфраструктуры отрасли культуры, то  у  нас есть эффект высокой базы, мы  уже много создали, у  нас состояние лучше, чем в  среднем по  стране.

«В культуре невозможно навязать видение. Поэтому нам важны коммуникации с творческими сообществами» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Ваши пять «К»  — это, безусловно, современный и  логичный подход к  культуре. Но  найдете  ли вы  понимание среди творческой интеллигенции, особенно татарской? Увы, возрастная интеллигенция у  нас довольно консервативна. Очень трудно им  смириться с  тем, что их  время прошло и  место надо уступить молодым… (Ленар Узбекович)

—  Наша концепция не  предполагает подавления той или иной аудитории по  возрастному или любому другому признаку.

—  Кто разрабатывает концепцию? Местную творческую и  научную интеллигенцию вовлекали в  этот процесс?

—  Первый пул лекций у  нас был с  руководителями наших учреждений культуры. Приезжали коллеги из  Высшей школы экономики, РАНХиГС, Потанинского фонда и  рассказали, какой есть потенциал развития у  отрасли. Мы  планируем стратегические сессии в  содружестве с  бизнесом и  некоммерческими организациями. И  я  согласна, что в  культуре невозможно навязать видение. Поэтому нам важны коммуникации с  творческими сообществами.

—  В  каком состоянии сегодня концепция?

—  У  нас есть аналитика, есть шаблон, описаны основные направления, есть план мероприятий. Сегодня все это мы  прокручиваем через различные сообщества. Я  очень надеюсь, что к  1  октября текущего года мы  сможем концепцию окончательно сформулировать для обсуждения, а  до  конца года  принять .

—  «Рыбу» концепции кто разрабатывал?

—  Мы  сотрудничаем с  большим количеством экспертов  — из  Российской академии народного хозяйства и  государственной службы, из  Высшей школы экономики. Пока мы  проводим стратегические сессии. И  есть опорный коллектив татарстанских ученых.

—  А  новую стратегию вы  планируете разрабатывать?

—  Сначала надо разработать концепцию, а  потом говорить о  стратегии. И  нельзя сбрасывать со  счетов уже принятую стратегию развития культуры в  РТ  на  2016–2021 годы и  на  период до  2030 года. Но  надо сначала провести инвентаризацию перспектив ее  реализации и  расставить приоритеты, а  потом редактировать. Стратегия  — это документ, который постоянно будет находиться в  развитии.

—  Очень многое зависит от  профессионализма кадров, тем более в  такой «тонкой» сфере, как культура. Да, в  Татарстане есть учебные заведения, готовящие эти кадры, но  не  кажется  ли вам, что кадры самих этих учебных заведений отстали от  жизни, устарели, ведь в  современной культуре так много нового? Что с  этим собираетесь делать? (Нуруллин)

—  Эта тема в  контексте раздела «Творческие люди» нацпроекта «Культура России». Там есть ряд мероприятий, нацеленных как на  подготовку образовательных кадров в  сфере культуры, так и  работников отрасли. Знаете, в  каждом учреждении, вузе есть и  прогрессивные люди, и  консервативные. Мне не  нравится, когда всех под одну гребенку гребут. Мы  не  можем сами устанавливать стандарты подготовки кадров в  сфере культуры и  искусства, это единое федеральное пространство, и  каждая специальность четко регламентирована.

Сегодня мы  проводим полную инвентаризацию работников отрасли по  нескольким направлениям: профессиональные стандарты, подготовка специалистов в  сфере культуры и  искусства, штатное расписание. И  мы  выявили, что у  нас не  все стыкуется. Когда мы  преломляем профессиональные стандарты на  штатное расписание, которое тоже регламентировано федеральными документами, то  понимаем, что название должностей немножко отличается. А  если еще посмотреть программы, по  которым готовятся эти специалисты, то  трудно сказать, человек работает по  специальности или  нет. Например, если в  дипломе написано «социокультурный менеджмент», а  в  квалификации  — «бакалавр». И  если этот человек пришел работать в  учреждение культуры, он  работает по  специальности или  нет? Вот с  этим мы  столкнулись.

При подготовке кадров нельзя отталкиваться от  старого шаблона должностей. К  примеру, для дома культуры в  сельской местности мы  не  можем готовить специалиста, который будет заниматься только художественной самодеятельностью или только хореографией . Такое количество людей не  только принять, но  даже найти мы  не  сможем в  сельской местности! Нужен человек, который обладает широким спектром компетенций. Но  сегодня такой подготовки нет, сегодня узкая специализация. Это тоже определенный вызов. В  мае в  Новосибирске состоялся координационный совет в  сфере культуры, и  там одной из  тем обсуждения была система подготовки кадров. Я  задавала этот вопрос, и  министерство культуры РФ  взяли его в  разработку. Нам нужен не  только организатор массовой работы, но  и  технически подготовленный человек.

Например, сегодня развивается такая услуга, как виртуальные концертные залы, и  человек должен не  только уметь обращаться с  этой техникой, но  и  подбирать контент, формировать программу. В  современных условиях подготовка кадров должна быть переосмыслена, более того  — система кадровой политики должна быть переосмыслена. Потому что, подготовив кадры сегодня, это не  значит, что через 10 и  даже 5 лет эта специальность будет актуальна.

«Человек, который живет в городе, не может оценивать, нужен или не нужен дом культуры на селе» Фото:  mincult.tatarstan.ru

—  Что такое  — виртуальные концертные залы?

—  Это федеральный проект трансляций  концертов в  режиме онлайн и  в  записи. У  нас уже в  этом году будут оборудованы пять виртуальных концертных залов: в  Бавлах, Мамадыше, Арске, Елабуге, Болгаре

—  Люди будут сидеть в  клубе и  слушать запись классического концерта или оперы?

—  Не  обязательно в  клубе, это могут быть и  школы. Мы  подали заявки из  различных типов учреждений: школы искусств, музея, библиотеки. Как раз это новый функционал, который появляется в  традиционных учреждениях культуры. 

—  А  люди-то придут слушать?

—  Важна роль государства в  этом вопросе.

—  Загонять будут в  клубы?

—  Почему загонять? Поэтому мы  и  посмотрели, какой тип учреждений в  большей степени способствует воспитанию потребностей в  культурных ценностях. На  мой взгляд, наиболее перспективными площадками будут школы искусств, где виртуальный концерт будет частью образовательного процесса .   

—  Учащиеся школ  — это понятно, но  население разве будет ходить на  такие концерты? Сколько стоит оборудовать подобный зал?

—  Проект недорогой  — 300  тыс.  рублей на  один  зал. Сюда входит оборудование (акустические колонки, экран), подключение к  интернету и  подача контента в  эту точку.

—  А  свободного доступа к  контенту не  будет?

—  Свободный доступ, думаю, можно получить через портал «Культура. РФ», где транслируется очень много концертов, в  том числе в  режиме онлайн.             

—  Читатель спрашивает: «Нужны  ли нам эти клубы в  районах? Без штатов, без специалистов, без музыкальных инструментов, без денег, без населения. Зачем вы  строчите отчеты? Это  же 99% вода. Сейчас время другое, а  методы работы старинные. Надо менять стиль работы по  организации досуга населения. Вы  об  этом думаете? Говорят, в  США и  западных странах нет таких клубов». То  же самое  — кто пойдет на  виртуальные концерты?

—  Человек, который живет в  городе, не  может оценивать, нужен или не  нужен дом культуры на  селе. В  различных странах мира учреждения культуры разные. В  США и  Европе одна из  самых распространенных сетей учреждений культуры  — библиотечные. Более того, библиотеки в  США и  Европе хорошо финансируются.

—  И  библиотеки там являются центрами культуры, а  не  только местом выдачи книг?

—  Я  не  зря сказала о  том, что мы  должны по-другому воспринимать систему обучения. Мы  считаем, что когда у  нас обучение пройдено, дверь в  библиотеку можно закрыть. А  в  мире-то ходят в  библиотеку, там не  боятся учиться и  переучиваться! И  это показатель уровня культуры.

—  Какие сегодня главные проблемы в  сфере культуры на  селе?

—  Первая проблема  — это дефицит квалифицированных кадров. Учреждение открыли, и  нужен человек, который создаст там активность, а  не  просто будет открывать и  закрывать дверь.

—  У  вас есть рецепт, как привлечь нужных специалистов на  село?

—  В  прошлом году был принят закон о  поддержке молодых специалистов, и  уже этой осенью выпускники вузов и  учреждений среднего профессионального образования, которые вернутся в  свое село, получат небольшую сумму подъемных  — 50  — 100 тысяч рублей. Сегодня ведется разговор о  том, что и  кадры сферы культуры надо направлять на  село целевым образом . Надо найти инструменты, которые будут мотивировать людей после учебы возвращаться в  родное село. И  я  прекрасно понимаю, что деньги здесь не  будут играть определяющую роль. Если в  населенном пункте есть место работы  — школа, ФАП, клуб, то  перспектива у  этого села есть. По  крайней мере, есть инфраструктура, позволяющая реализовывать первичные потребности. 

«Учреждение открыли, и нужен человек, который создаст там активность, а не просто будет открывать и закрывать дверь» Фото:  mincult.tatarstan.ru

—  Насколько отчеты и  статистика верно отражают реальную жизнь в  сфере культуры? Вот наш читатель считает, что в  отчетах 99 процентов  — это вода…

—  Я  согласна с  тем, что все зависит от  достоверной статистики. И  вопрос не  в  том, сколько раз привезти коллектив, выставки или организовать концерт. Вопрос в  другом! Вы  можете привезти театр, а  население-то пойдет на  спектакль? Мы  сегодня в  районах меняем принцип организации культурно-досуговых учреждений. И  один из  вызовов, который был,  — это недостоверность ведомственной статистики . Если услуги культурно-досуговых учреждений предоставляются на  платной основе, и  есть билет, то  статистку очень трудно сфальсифицировать.

Другое дело  — массовые мероприятия. Как подтвердить, что это мероприятие прошло, и  в  нем приняло участие столько-то людей? Мы  испробовали разные варианты, начиная с  фотографий. Уже голову над этим сломали, но  пока консенсуса не  нашли, потому что любая система учета требует инвестиций. С  1  июля вступил в  силу ФЗ-54, согласно которому для учета платных мероприятий учреждения культуры должны купить кассовый аппарат. А  ведь он  и  сам денег стоит, и  его обслуживание. У  этого учреждения доходов-то таких может не  быть!    

Любая инвестиция должна работать. Вот, например, по  программе «Фонда кино» у  нас создаются кинозалы в  культурно-досуговых учреждениях. В  этом году будет приобретено оборудование для шести таких залов, и  каждый год будет для 5  — 6 новых залов. Объем инвестиций на  один кинозал  — пять миллионов рублей. И  мы  стали мониторить, что  же происходит внутри? Оказалось, что кино есть, но  не  на  все показы люди ходят.

—  Не  то  кино показывают?

—  Нет, просто люди отвыкли куда-то ходить, они с  большим удовольствием посмотрят телевизор дома. В  муниципальной киносети есть два потенциальных партнера по  кинопоказу, один из  них  — «Татаркино», который работает с  12 кинотеатрами, но  в  силу ограниченности бюджета не  может закупать все премьерные фильмы. И  есть коммерческие кинопрокатчики, например, «Премьер-зал», который дает возможность посмотреть мировую премьеру  — одномоментно со  всем миром.

—  И  сколько сельских населенных пунктов смотрят премьеры таким образом?

—  Из  22 киноцентров примерно половина имеет такую возможность. Но  стоит вопрос рентабельности. К  примеру, кинотеатр, заключивший договор с  «Премьер-залом», попадает на  жесткие условия  — показывать фильм нужно, условно, пять раз в  день, даже если сидит один зритель. И  там не  остается времени для другого кинопрокатчика, например, «Татаркино», который мог  бы днем показать другой –татарстанский фильм. Изнашивается лампа из-за обязательных частых показов, которую учреждение само должно менять, а  стоит она порядка 50 тысяч рублей. Нужно уметь не  только грамотно организовать показ, но  и  уметь продвигать услуги кинопоказа.

Сегодня в  сферу культуры мы  должны привлечь грамотных маркетологов. Пока люди привыкли тихо работать и  получать зарплату, по  принципу «день прошел и  ладно», результатов не  будет. Сейчас, когда уже и  у  старшего поколения есть свой «Инстаграм» и  другие соцсети, говорить о  том, что люди не  приходят в  кино, потому что не  знают, что идет фильм, наверное, неправильно. Или что билеты дорогие. Даже если у  нас есть контент, мы  не  всегда умеем его продавать, зритель к  нам не  придет, его нужно суметь позвать.

—  Когда все райцентры будут охвачены этим проектом?

—  Это плановая программа, мы  заявляемся каждый  год. Вопрос в  том, что все это должно работать. И  мы  должны иметь реальную статистику.

«Театр кукол «Экият», цирк, Елабужский музей-заповедник на каждый рубль бюджетного финансирования  зарабатывают рубль, а то и больше» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Какие учреждения культуры лидируют по  количеству посещений?

—  Посещение не  всегда показатель. Лидеры по  эффективности  — театр кукол «Экият», цирк, Елабужский музей-заповедник. На  каждый рубль бюджетного финансирования они зарабатывают рубль, а  то  и  больше .

—  Каков годовой бюджет отрасли «культура» в  РТ? Какую долю учреждения культуры зарабатывают сами, а  сколько дотирует бюджет? Есть  ли некий план по  зарабатыванию на  каждое учреждение? Как строго спрашивается за  выполнение плана? Вот, например, оперный театр тратит очень много, а  сколько при этом зарабатывает? Я  понимаю, что цель культуры  — не  зарабатывать, и  все  же? (Таслима)

—  В  прошлом году совокупный бюджет отрасли культуры составил 13,8 миллиарда рублей. Еще более 900 миллионов учреждения заработали сами. Эти средства идут на  финансирование государственных и  муниципальных учреждений культуры, а  также на  капитальные вложения. Сюда  же входит финансирование проектов «Остров-град Свияжск» и  «Древний Булгар». Этот проект в  прошлом году завершился.

—  А  какой бюджет самого министерства культуры?

—  5,5 миллиарда рублей, из  которых около 3,5 миллиарда предусмотрены на  содержание подведомственных учреждений и  аппарата министерства, в  том числе на  выплату заработной платы, а  часть средств идет на  проведение мероприятий и  софинансирование федеральных проектов . Кроме того, более трех миллиардов рублей идет на  финансирование муниципальных учреждений культуры. Также около пяти миллиардов рублей предусматривается по  программе капитальных вложений. У  нас очень большая программа капвложений реализуется, только на  ремонт и  строительство сельских учреждений культуры направлено 650 миллионов рублей. Сегодня у  нас идет реконструкция ДК  имени Саид-Галиева и  «Чулпан», Государственного музея изобразительных искусств, в  прошлом году завершен ремонт Галереи современного искусства. Республика очень много инвестирует в  состояние объектов культуры. В  этом году начинается реконструкция здания под размещение Набережночелнинского драматического театра.

—  А  какая средняя зарплата по  отрасли культуры?

—  Средняя зарплата на  одну ставку  — чуть больше 33  тыс.  рублей . Естественно, в  госучреждениях она больше, чем в  муниципалитетах. Очень тяжело найти человека на  полставки в  сельской местности. К  примеру, в  селе живет 250  — 300 человек, а  норма выработки на  ставку должна быть выше. Нормирование в  отрасли есть, другое дело, что реалии времени сегодня говорят о  необходимости трансформировать  их. Но  нормативы рассчитывают, исходя из  федеральных рекомендаций.

«Опера — это один из самых сложных видов искусства, и он не может быть на потоке. И вопрос не только в создании национальной оперы, но и в том, чтобы показывать эти спектакли на других площадках» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Творческие коллективы  — дело хрупкое, творцы  — люди свободолюбивые, как говорится, в  неволе не  размножаются. Но  и  на  самотек нельзя пускать, спросят-то с  министерства… И  как в  таких условиях министерство культуры ими руководит/управляет? У  вас лично какие сложились отношения с  руководителями, например, театров? Они видят в  вас «начальство»? (Даша)

—  Я  не  думаю, что творцы кому-то подчиняются… Мне нравится, что сегодня руководители учреждений постоянно в  контакте с  министерством культуры. Наш принцип работы  — коллективный разум, без команды двигаться очень тяжело. Но  есть категория, которая не  всегда готова сегодня к  изменениям, и  с  ней нам предстоит работать. Убеждать их.       

—  А  может министр культуры сказать, например, театру: «У  вас с  репертуаром что-то неладно, вы  отстаете от  жизни»? Такие рекомендации воспринимаются руководителями?

—  Вообще-то Конституцией РФ  запрещена цензура. За  репертуарную политику отвечают руководители учреждений, им  делегируем эти полномочия. Другое дело, что сегодня должна быть система мотивации. Например, спектакли детям в  малых городах  — это федеральный проект, мотивирующий на  создание таких проектов. Этот вопрос действительно очень актуальный. Мы  сегодня являемся свидетелями тенденции, когда детские театры стараются ставить спектакли для широкой аудитории и  даже для 16+ и  18+. А  прочие драматические и  музыкальные театры просто не  уделяют должного внимания детскому репертуару. Мы  вынуждены этот вопрос брать на  еще более жесткий контроль, потому что Татарстан вошел в  число 9-ти регионов, в  которых стартовал проект культурного норматива школьников.

—  В  каких театрах есть недоработки в  этом вопросе?

—  В  этом направлении мы  однозначно будем работать по  Театру оперы и  балета имени Мусы Джалиля. Сегодня часть спектаклей там ориентирована на  детскую аудиторию, но  оперы  нет. Это оправдано в  какой-то степени. Детям слушать оперу очень тяжело, но  музыкальные спектакли могли  бы быть. Мы  попробуем на  площадке театра кукол поставить музыкальный кукольный спектакль. В  Зеленодольске есть музыкальные спектакли, которые получают государственную поддержку. Там реализуются очень интересные детские постановки. В  театре имени Камала я  однозначно усилила  бы это направление, тем более, на  татарском языке. И  в  Тинчуринском театре практически нет детских спектаклей.

—  Интересно, а  почему так, ведь детские спектакли приносят деньги, например,  все каникулы можно работать на  юную аудиторию?

—  Потому что создание спектаклей тоже стоит денег. Если мы  говорим, что театр оперы и  балета должен поставить детский спектакль, то  мы  должны дать ему на  это дополнительные деньги и  немаленькие. Оперное искусство  — одно из  самых дорогостоящих.      

—  А  у  вас есть критерии по  национальной тематике , в  том  же оперном театре?

—  В  госзадании мы  прописываем все, но  не  в  части национального. Мы  можем задавать параметры в  части заполняемости зала, количества постановок.

—  Или, например, ГСО РТ  мало записывает музыку татарских композиторов, а  ведь больше нигде, кроме Казани, этого не  сделают. Почему не  давать такие задания?

—  Полностью согласна с  вами. При этом, что касается национального репертуара в  театре оперы и  балета, мне кажется, что мы  немного драматизируем ситуацию. Я  не  думаю, что там репертуар должен быть только на  татарском языке.

—  Но  хотя  бы на  10 процентов должен быть татарским!

—  Национальный репертуар столько и  составляет.

—  То  есть, 10 национальных из  100 спектаклей за  сезон в  театре им.  Джалиля. И  10  — это не  количество названий в  репертуаре, а  количество показанных спектаклей! 

—  Там сегодня шесть национальных спектаклей  — «Джалиль», «Шурале», «Любовь поэта», «Сююмбике», «Золотая орда», «Сказание о  Йусуфе». Это один из  самых высоких показателей в  России, национальная опера ярко заявлена только в  одном регионе  — Якутии. Опера  — это один из  самых сложных видов искусства, и  он  не  может быть на  потоке. И  вопрос не  только в  создании национальной оперы, но  и  в  том, чтобы показывать эти спектакли на  других площадках. И  мы  это сегодня обсуждаем.

—  Вы  успокоили нас тем, что в  других регионах еще хуже?

—  Наше количество национальных спектаклей  — это «средняя температура по  больнице», это не  хорошо и  не  плохо. Другое дело, что нам надо найти еще одну площадку, кроме консерватории и  оперного театра, для исполнения наследия, например, Назиба Жиганова . Его произведения ставили в  интерьерах Казанского Кремля, и  такие проекты очень интересны.

—  У  нас все-таки появится новый татарский музыкальный театр или нет?

—  Понимаете, муниципальный музыкальный театр в  Зеленодольске сначала долгое время был студией и  наработал большой репертуар. Я  не  верю в  то, чтобы на  следующий день после открытия театра появился полноценный репертуар. Например, театру Тинчурина выделили дополнительные деньги на  создание музыкальных спектаклей, поскольку исторически в  зале была оркестровая  яма. Нужно, чтобы сформировалось ядро. И  сегодня есть два  — три таких проекта, команд, которые могут стать основой нового театра.

—  То  есть сначала коллектив, а  потом здание для музыкального театра?

—  Спектакли можно прокатывать на  разных площадках, например, в  отремонтированных домах культуры  — «Московский», имени Ленина, «Сайдаш». Там есть полноценная сценическая площадка. Ресурс есть, и  это отремонтированное пространство не  должно простаивать. Есть инфраструктура и  есть творческие инициативы  — вот их  нужно совместить, чтобы как можно насыщеннее стала культурная жизнь столицы и  республики. 

«Надо понимать, что в театре оперы и балета два года идет реконструкция, на три летних месяца они выключаются из процесса» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Существует  ли сегодня гастрольный план театров и  прочих коллективов по  районам и  городам  РТ? За  границу-то они ездят, а  кто будет поднимать культуру в  родной глубинке? (Валиуллин)

—  В  2018 году общее количество гастролей театрально-зрелищных учреждений по  районам республики и  регионам России составило 677. Это 265 театров и  412 концертных организаций. И  показатели растут. За  муниципальными театрами мы  закрепили зоны, где они должны активно гастролировать. Но  мы  столкнулись с  тем, что казанские театры чаще вывозят моно-спектакли или с  минимальным количеством актеров.

—  То  есть халтурят?

—  Это не  халтура. Вывозить полномасштабные спектакли  — это нереально, потому что нет подходящих площадок в  районах. Но  у  людей сегодня клиповое мышление, им  требуется частная смена ярких декораций, образов, событий, зачастую они не  умеют слушать даже тексты песен  — им  нужен клип, видеоряд. 

—  Но  некоторые учреждения культуры вообще не  ездят по  Татарстану. Тот  же самый театр имени Качалова много гастролирует по  России, но  не  в  республике. А  оперный театр гастролировал по  нашим районам вообще только в  прошлом веке…

—  Вопрос  — где выступить. Нужна база, куда можно приехать.

—  Но  ведь можно привезти концертную версию оперного спектакля, ту  же «Сююмбике».

—  Люди не  пойдут на  концертную версию, им  нужна картинка. Кроме того, все залы, которые были построены в  советское время в  районах,  — органный зал, концертный зал КАМАЗа  — требуют сегодня инвестиций на  реконструкцию. Чем мы  сегодня и  занимаемся. Сегодня стоит вопрос создания полноценной концертной площадки в  Набережных Челнах, в  Альметьевске.

—  Когда будет нормальное количество спектаклей в  театре оперы и  балета имени Джалиля? Мы  проанализировали количество спектаклей в  оперных театрах России, и  у  нашего оказалось самое малое число. Зачем им  месяцами гастролировать в  маленьких городах Голландии , когда в  Казани люди хотят, но  не  могут попасть на  их  спектакли?

—  У  них нет такого, чтобы вся труппа уехала на  гастроли, уезжает или балетная, или оперная труппа. Таково положение во  всех театрах мира, где есть только одна сценическая площадка. И, наверное, это неплохо, если наш театр выступает в  Европе.

  Все это  — способ поддержать коллектив. Точно так  же, как Сладковский с  ГСО РТ  выступает в  Монако, во  Франции, в  Японии и  т.  д.  Людям интересно играть на  различных площадках. Это абсолютно нормальное явление.

—  Наверное, сначала надо удовлетворить спрос здесь, а  потом гастролировать?

—  Еще раз говорю  — у  оперного всего одна сцена, а  труппы  две. Для того, чтобы решить эту проблему, театру оперы и  балета надо построить еще одну сцену .

—  Действительно, малая сцена оперного театра решила  бы многие проблемы, там можно было  бы экспериментировать. У  всех театров такого ранга в  России работают две сцены. 100 спектаклей в  год в  родном театре  — это  же мало!

—  Это нормально, если учесть, что декорации монтируются по  три  — четыре дня. 

—  Но  ведь можно поставить декорации и  пять вечеров подряд давать один и  тот  же спектакль.

—  Наверное. Но  еще надо понимать, что в  театре оперы и  балета два года идет реконструкция, на  три летних месяца они выключаются из  процесса.

«По мемориальным доскам есть постановление правительства, которое жестко требует, чтобы были надписи на двух государственных языках, а по памятникам — пробел в законодательстве» Фото:  mincult.tatarstan.ru

—  Как вы  оцениваете эффективность программы сохранения национальной идентичности? Будет  ли она обновляться? Формируются  ли такие программы с  участием общественности, или это все  же прерогатива только минкульта? И  как в  концепции развития культуры РТ  учитывается национальный компонент?

—  Что сегодня Казань может реально сделать  — это стать культурным центром России в  части развития профессионального национального искусства, и  не  только татарского . Проекты, которые сегодня реализует театр имени Камала  — это и  образовательный форум «Навруз», и  фестиваль «Ремесло», и  т.  д.,  — это как раз те  инструменты, которые позволяют реально сформировать площадку для диалога о  том, как в  условиях глобализации продвигать национальное профессиональное искусство. Это относится и  к  фольклорной музыке, и  к  национальному театру. У  всех есть соблазн создать какие-то унифицированные проекты, а  на  самом деле к  творчеству фольклорных коллективов есть огромный интерес. Но  национальное искусство  — это не  только язык, но  и  драматургия. И  Татарстан в  этом плане является наиболее успешным регионом, потому что у  нас сегодня более 30 действующих национальных драматургов.

Но  дело не  только в  том, чтобы написать пьесу на  татарском языке, но  и  в  том, чтобы она была поставлена в  переводе и  на  других площадках страны. Не  надо этого бояться! Консервативность именно в  этом выражается  — мы  хотим замкнуться, закрыться на  своей территории. А  правильно, чтобы и  здесь ставили переводные спектакли, и  наши национальные переводились на  другие языки. Это  же общее национальное достояние! Да, это требует вложения ресурсов, но  это путь к  повышению узнаваемости нашей республики в  целом.  

—  Почему на  некоторых новых памятниках татарский язык используется по  остаточному принципу, а  на  памятнике Марджани  надписи на  татарском вообще нет?

—  По  надписям на  памятниках у  нас нет законодательной основы . По  мемориальным доскам есть постановление правительства, которое жестко требует, чтобы были надписи на  двух государственных языках, а  по  памятникам  — пробел в  законодательстве. Там есть общее положение, но  нет четкого понимания.

—  Почему на  национальные проекты такие маленькие гранты (по  200 тысяч рублей)? Можно  ли на  эту сумму что-то сделать? Есть  ли какая-то целевая помощь и  гранты для поддержки проектов татар, проживающих за  пределами РТ?

—  Фонд грантовой поддержки татар, проживающих за  пределами Татарстана, насчитывает 10 миллионов рублей. Проекты отбирают эксперты, и  уже не  первый год ведется такая работа. Средний размер помощи муниципальным учреждениям культуры  — 450 тысяч рублей. Бывают хорошие проекты, но  мы  хотим скорректировать концепцию поддержки этих проектов, потому что очень часто заявляются переходящие мероприятия, а  новых ярких событий  нет. Конечно, переходящие мероприятия тоже нужно поддерживать, но  обновление и  развитие необходимо. Мы  сегодня четко говорим, какие виды затрат мы  поддерживаем: проезд и  проживание приглашенных экспертов, наших коллективов. Мы  хотим уйти от  выплаты гонораров, ведь если мы  поддерживаем проект, это  же не  значит, что должны платить его участникам.

И  мы  говорим о  социальном эффекте, то  есть должны возникать определенные социальные обязательства, например, спектакль должен не  только участвовать в  фестивале, но  и  обслужить определенную целевую аудиторию. И  по  зрительскому охвату мы  будем оценивать целесообразность инвестирования средств в  тот или иной проект. Сегодня эта методика оценки выстраивается, и  на  следующий год наш план поддержки будет исходить из  четких позиций, а  не  так  — дали два миллиона, и  делайте, что хотите. 

—  Когда в  Казани появится молодежный Центр современной татарской культуры ?

—  Здесь есть вопрос по  площадке. Было уже два варианта, но  оба не  прошли. Это быстро сделать нельзя, потому что нельзя просто приспособить какое-то здание. Чтобы реально запускать там какие-то проекты, нужна хорошая площадка, трансформируемый зал, который позволит проводить мероприятия разного формата. Думаю, в  скором времени с  площадкой мы  определимся и  надо будет делать проект. А  пока эту функцию в  какой-то степени выполняют театр имени Кариева, где вокруг директора  Гузель Сагитовой очень много активности, а  также недавно вновь открывшийся музей Шарифа Камала, который возглавила Луиза Янсуар.

—  В  соглашении между Башкортостаном и  Татарстаном была возможность прописать более серьезные проекты, почему вновь остановились на  проведении сабантуев, которые там и  так проходят? (Нигматуллин)

—  По  соглашению есть целый план по  культурному сотрудничеству. В  частности, планируем активизировать взаимные обмены музейными экспозициями. А  всё остальное проводится более чем достаточно  — и  театральные обмены, и  творческие вечера, и  эстрадные концерты.

«Мы подсчитали средний возраст лауреатов за всю историю премии Тукая — 57 лет. Это не так уж критично, и в последние годы тенденция идет к омоложению» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  На  все денег никогда не  хватит, а  какие приоритеты вы  определили для отрасли? Где точки прорыва?

—  Безусловно, это драматический театр, кино и  литература. Мы  должны транслировать и  современных авторов, а  не  только Тукая. К  сожалению, нет наших авторов в  мировом литературном пространстве, и  вопрос заключается не  только в  продвижении произведений. Думаю, мы  ментально должны поменять восприятие реальности творческой интеллигенцией, надо выйти из  этого круга. А  пока сегодня тяжелее всего работать именно с  этой аудиторией.

—  А  музыкальное искусство не  в  приоритете? Почему, по  сравнению с  советским временем, у  нас так мало новых татарстанских композиторов? Поддерживают  ли их  как-то?

—  Классическое музыкальное искусство  — это отдельная история, и  для нас это тоже, конечно,  приоритет. Но  у  меня иное видение продвижения произведений наших авторов. Сегодня перед нами стоит задача создания рынка искусства, в  том числе в  виртуальном пространстве. Живя в  Татарстане, через цифровую культуру можно стать доступным, продавать свои работы по  всему миру. Но  для этого произведения искусства должны быть должного уровня. К  сожалению, у  нас сегодня нивелируется значение профессионального образования в  сфере искусства, тенденция идет в  сторону шоу.

—  Многим частным творческим структурам вы  помогаете? Без учета муниципальных учреждений.    

—  У  нас более 100 контрагентов, и  это могут быть абсолютно разные учреждения, проекты. Это не  то, что у  нас какие-то любимчики .

—  А  где публикуется, кому вы  гранты даете?

—  Все результаты конкурсов публикуются на  сайте министерства культуры Татарстана. Мы  абсолютно прозрачны.

—  Почему складывается такой парадокс по  премии Тукая  — сам поэт вечно молодой, а  среди обладателей премии нет молодых людей? Что это  — молодежь еще не  достигла высот старшего поколения или премия действительно только для заслуженных людей старшего возраста?

—  Мы  подсчитали средний возраст лауреатов за  всю историю премии Тукая  — 57  лет . Это не  так уж  критично, и  в  последние годы тенденция идет к  омоложению. Но  ведь еще есть молодежная премия  — имени Джалиля. А  в  контексте премии Тукая есть большой соблазн поощрять проекты, хотя это иная премия  — она за  создание произведения искусства, за  научное исследование, за  какой-то реально весомый вклад в  развитие культуры. Проектная деятельность сегодня превалирует в  любой области, но  правильно  ли награждать за  проекты? Еще есть соблазн номинировать на  премию некие движения, фестивали. Это тоже требует поощрения, но, возможно, не  в  рамках госпремии Тукая. Может быть, отдельно должна быть премия правительства, как это разделено на  федеральном уровне.

—  Насколько честно определяются лауреаты премии?

—  В  этом году точно была честная борьба! Хотя оценка творчества очень субъективна, произведения искусства сложно оценивать с  позиций дня сегодняшнего.

«В сентябре состоялся проект «Кино за 7 дней». Мы через конкурс пригласили именитых режиссеров из Франции, Китая, Ирана, Монголии, Швейцарии, Чехии, и они 7 дней снимали в нашей республике короткометражное кино» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Появится  ли татарское кино европейского уровня? Что для этого нужно? Ждать его долго, а  татароязычное поколение нужно спасать сегодня. (Айрат).

—  Я  не  питаю иллюзий, что мы  сразу начнем создавать полнометражные художественные фильмы, но  и  короткий метр может стать событием. У  нас есть люди, которые имеют собственное видение, но  не  могут реализовать свой замысел. В  сентябре состоялся проект « Кино за  7 дней ». Мы  через конкурс пригласили именитых режиссеров из  Франции, Китая, Ирана, Монголии, Швейцарии, Чехии, и  они 7 дней снимали в  нашей республике короткометражное кино. Затем сформируется альманах, который будет продвигаться по  всему миру. Мы  оплатили приезд только режиссеров, их  помощников и  операторов, а  все остальные  — это местные актеры, гримеры, осветители и  т.  д.  В  таких проектах и  формируется инфраструктура, которая позволит создавать кино другого уровня.

—  Сколько в  год вы  тратите денег на  кино? Это  же очень затратная отрасль!

—  Я  с  вами согласна. Но  здесь надо разделить киноискусство от  кинопроизводства с  кинопрокатом. Киноискусство  — это в  основном фестивальные фильмы, затраты на  производство которых могут не  окупиться. А  кинопроизводство с  кинопрокатом направлены на  коммерческий эффект. Киноискусство может датироваться государством, а  для создания коммерческих фильмов и  сериалов должны использоваться коммерческие инструменты. Могут быть заемные средства, частные инвестиции. На  поддержку создания кино в  среднем в  год мы  тратим 30 миллионов рублей . 

—  Так мало? Тогда это не  приоритет!

—  Мы  понимаем, что на  таком бюджете мы  это сделать не  можем, но  рассматриваем механизмы государственно-частного партнерства.

—  Как считаете, сколько нужно вкладывать, чтобы появилось достойное татарское кино?

—  Сумма вложенных инвестиций  — не  гарантия того, что будет создан действительно хороший фильм.

—  Но  если систематически увлажнять почву, рано или поздно что-то стоящее вырастит. А  если вкладывать по  30 миллионов, то  кино появится через 300 лет…

—  Я  не  считаю, что это вопрос только инвестиций. Сегодня в  рамках стратегии мы  прорабатываем вопрос создания кинокомиссии. Смысл такой: с  одной стороны, мы  представляем республику как локацию для съемок фильмов, кинокомпании приезжают к  нам снимать, и  часть бюджета им  возвращается. Плюсом является не  только продвижение территории, но  и  оплата труда местных участников съемочного процесса. В  России сегодня две стратегии: первая  — это создание фильмов по  модели якутского кино, где ежегодная господдержка кинопроизводства  — порядка 100 миллионов рублей; вторая стратегия  — продажа локаций. А  мы  хотим соединить эти две стратегии: и  продажу локаций осуществлять, и  направлять средства на  кинопроизводство. Пока микса в  России нет, а  мы  просчитываем такую возможность. Если говорить о  конкурентоспособности фильмов на  мировом уровне, то  это должно быть не  менее 300  — 400 миллионов рублей на  один фильм. И  кроме того, чтобы создать фильм, надо еще научиться его продвигать, и  по  затратам это сопоставимые суммы.

—  Но  пока конкретных действий с  вашей стороны нет?

—  В  комментариях читателей вашего издания часто звучит мнение, что бюджетные средства не  надо тратить на  провальные проекты, и  это очень правильный посыл. Когда мы  готовим проект, мы  должны рассчитывать возвратность вложенных средств в  бюджет республики. Да, культура  — это дотационная сфера, но  я  за  то, чтобы она и  генерировала ресурсы.

—  Режиссер Насур Юрушбаев решил снимать фильм о  Мусе Джалиле и  уже написал сценарий, а  министерство культуры Татарстана поддержало проект . На  какой стадии данный проект? (Гульгена)

—  Этот проект действительно реализуется в  ближайшие два  — три года, но, скорее всего, с  другим режиссером. Юрушбаев запросил 400 миллионов, но  не  предоставил убедительного финансового обоснования стоимости фильма и  состав режиссерско-постановочной группы, которая готова и  может работать. Кино  — это командная работа.

«Есть проект создания фильмов в интернете, и это действительно хорошая перспектива, в том числе для нашей молодежи» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Почему минкульт против перевода мировых премьер на  татарский язык? Возможно  ли положительное решение по  кинотеатру на  татарском языке? Уверены, если голливудские и  другие популярные фильмы будут идти на  татарском, на  сеансы будут очереди. (Айрат)

—  Потому что стоит очень дорого, даже субтитрирование. Надо платить за  право перевода, согласовать с  авторами фильма текст перевода и  все голоса дубляжа. Это сложный процесс, нужна специальная организация, которая этим будет заниматься. Это целая инфраструктура! С  другой стороны, я  не  думаю, что люди пойдут смотреть мировую премьеру на  татарском языке. Нужно создавать свое кино, а  не  чужое переводить.

—  А  для пропаганды татарского языка было  бы неплохо…

—  Сегодня активнее применяется субтитрирование, но  даже для него надо загодя получить текст, перевести, согласовать перевод, разместить субтитры. И  стоить это будет не  один миллион рублей на  каждый фильм.  

—  Вот вы  сказали, что сериалы  — коммерческий продукт. А  если субсидировать создание сериалов по  татарской классике и  транслировать их  по  ТНВ, каждый год по  премьере? 

—  С  Ильшатом Юнусовичем Аминовым мы  проговаривали некоторые варианты. Нужно понимание, сколько денег туда надо вложить. В  рамках текущего финансирования это не  сделаешь.

—  Наверное, Рустам Минниханов с  удовольствием поддержит создание татарского сериала.

—  Если будет концепция сериала. Есть проект создания фильмов в  интернете, и  это действительно хорошая перспектива, в  том числе для нашей молодежи.

—  А  «Татаркино» не  занимается производством татарских фильмов?

—  У  «Татаркино» много задач. Я  против монополии в  кинопроизводстве.  

«Самое страшное — узкое мышление, которое направлено только на то, как освоить бюджетные деньги. Это не определяется возрастом» Фото: Сергей Елагин

—  Многие деятели культуры РТ  поколения 30+ во  многом вами выпестованы, когда вы  еще были замминистра культуры. Ребята сегодня успешны, делают много ярких проектов. Но  многие из  них хотели  бы как-то институционализироваться, работать в  тех  же государственных театра и  т.  д.

—  Вопрос очень важный. Все ждут от  меня кадровой революции, но  для того, чтобы революцию совершать, сначала надо понять, что менять. Поэтому мы  сегодня и  пытаемся разобраться. Полезли в  статистику  — утонули… А  за  молодежь борются  все. По  кадровому резерву мы  сегодня ставим задачу постепенно назначать их  на  должность директоров учреждений.

—  У  нас есть директора, которым более 70-ти лет…

—  Есть. Возраст не  говорит ни  о  чем. Самое страшное  — узкое мышление, которое направлено только на  то, как освоить бюджетные деньги. Это не  определяется возрастом .

—  Общественный совет по  культуре при президенте РТ  будет создан?

—  Такой диалог должен быть. Мы  вывесили на  сайте информацию о  создании совета, и  люди стали предлагать себя в  состав. В  моем понимании общественный совет  — это те  люди, которые должны ходить сюда не  по  должности, а  чье мнение надо учитывать. Мы  внесем изменения в  состав совета с  учетом поступивших инициатив и  направим в  аппарат президента  РТ. Мы  предполагаем, что два раза в  год совет по  культуре будет проходить с  участием президента республики.

—  А  зачем вам этот совет, вы  же с  президентом можете встречаться каждый день?

—  Я  хочу объективности. Понимаете, очень важно, чтобы были люди, которые аргументированно и  профессионально будут поднимать вопросы отрасли. Человек  — не  господь бог, он  не  может видеть всё полностью. Нас сегодня пытаются обвинить в  том, что министерство культуры обросло экспертными советами . И  вообще в  российском обществе недооценивается мнение экспертов. Но  чем больше будет взглядов экспертов со  стороны, тем выше будет результат. Мы  хотим, чтобы при общении с  президентом РТ  была объективная реакция с  земли, чтобы он  слышал  это. И  я  понимаю, что со  временем состав совета надо обновлять.      

—  В  составе вашего совета будут люди, способные задавать действительно проблемные вопросы?  

—  Да, безусловно.

—  А  при министерстве культуры совет есть?

—  Есть, и  мы  его тоже реформируем.

«Нужен концерт формата «Песни года», который будет объединять всех исполнителей. Мы попробуем такой проект реализовать» Фото:  mincult.tatarstan.ru

—  Почему участие в  фестивале татарской песни «Yзгэреш жиле» («Ветер перемен») никак не  сказывается на  дальнейшей творческой жизни талантливых певцов?

—  Я  не  могу согласиться с  вами. Мы  проводим большие мероприятия, в  том числе в  других городах и  странах, и  везде наши исполнители выступают.

—  Но  местные зрители все равно не  видят сольных концертов таких звезд этого проекта, как Алина Шарипжанова или Ильнар Миранов.

—  Я  согласна с  тем, что нужен концерт формата  «Песни года», который будет объединять всех исполнителей . Мы  попробуем такой проект реализовать. На  базе творческого объеденения «Калеб» организована творческая лаборатория «Безнең җыр», целями которой являются популяризация татарской музыки и  создание новых произведений.

—  Но  молодым артистам нужна какая-нибудь площадка…

—  В  следующем году завершится реконструкция еще одной площадки  — Алафузовского театра в  Кировском районе. Это здание будет для фестиваля «Созвездие- Йолдызлык», для театра эстрады. Нужны небольшие концертные залы, потому что в  «Пирамиду» или на  «Экспо» тяжело собрать зрителей. Я  согласна, что такая проблема есть. И  мы  вкладываем в  инфраструктуру, уже и  в  Казани, и  в  Челнах, и  в  Альметьевске появляются площадки, которые позволяют проводить мероприятия хорошего уровня. И  всем остальным молодым артистам надо давать возможность выступать на  них  — вот в  чем вопрос. Но  для этого надо понимать, что и  где проходит, а  не  штамповать площадки под аренду, как непрофильную деятельность.

Вот мы  и  хотим выстроить такую концепцию, чтобы эффективно использовать имеющуюся инфраструктуру, чтобы талантливые люди имели возможность организации концертов на  этих площадках. С  другой стороны, необходимо развивать институт продюсирования, чтобы не  только бюджетные деньги тратить. Эстрада  — это чистой воды бизнес!

—  Что случилось с  Центром фольклора? Понятно, что по  уставу они должны отрабатывать свои часы, хотя все они заявляют о  сложных условиях труда на  рабочем месте (маленькие кабинеты, отсутствие библиотеки, компьютеров), но  увольнение 21 человека в  одночасье наводит на  мысль, что новый руководитель Алсу Мифтахова не  смогла справиться с  задачей. Как будете собирать коллектив заново?

—  Штат Центра фольклора составляет 59 человек. Нами был проведен детальный анализ эффективности использования рабочего времени сотрудниками. В  итоге оказалось, что только 20 из  59-ти реально работают на  своем рабочем месте. Ревизия их  деятельности показала, что мало какой результат доходил до  потребителя, хотя спрос-то на  это есть. Башкортостан, например, в  следующем году проводит фольклориаду. Гостям всегда интересно наше народное творчество. Работа в  центре идет в  плановом режиме. И  народные праздники, и  экспедиции, и  научная, и  методологическая деятельность.

—  А  с  директором цирка точку поставили?

—  Директором стал Рамиль Шарифуллин, сын прежнего руководителя. И  сам сделал программу, а  не  стал прокатывать чужую. Сегодня есть два  — три проекта с  выпускниками Казанской цирковой школы, их  начали выпускать на  арену.     

—  Вы  не  жалеете, что проводили открытый конкурс на  замещение должности директора цирка? Скорее, для вас это закончилось имиджевыми потерями , а  не  приобретениями…

—  Вы  знаете, я  не  боюсь ошибаться. Не  ошибается тот, кто ничего не  делает. Я  считаю, культуру открытых конкурсов надо продвигать. Однозначно, они еще будут. Но  сначала надо самим понять, что мы  хотим от  руководителей.

—  Будет продолжаться сотрудничество с  Третьяковской галереей?

—  На  будущий год в  рамках 100-летия ТАССР четыре выставки мы  покажем на  их  площадке, в  том числе  — русский авангард, коллекцию Булата Галеева.

—  А  Третьяковка или Эрмитаж собираются у  нас показывать что-то свое?

—  Все требует финансирования, это очень дорогостоящие проекты. Но  должна быть системная просветительская работа, а  не  разовые показы выставок. У  нас, например, люди не  понимают современное искусство, а  я  всегда говорю, что лучшая форма поддержки современного искусства,  — это просвещение. Но  кроме самих художников это никто не  сделает. Я  им  еще лет пять назад при общении говорила: «Ребята, все вы  стоите перед большими проблемами. Все зависит от  того, кто ваш визави. Целое поколение, общество не  имеют интереса к  изобразительному искусству, к  культуре, поэтому вы  должны выходить на  улицы, любыми форматами работать так, чтобы вы  стали интересны людям. Проводите мастер-классы, открытые уроки». Если мы  не  будем работать с  целевыми аудиториями, то  никакого бюджета не  хватит, чтобы купить все произведения наших художников, стремясь таким образом помочь им.

—  И  большие суммы тратятся на  закупку произведений искусства для государственных нужд?

—  В  год на  всех  — 10 миллионов рублей.

—  То  есть на  каждого поддержка не  очень большая.

—  А  почему я  должна покупать только у  них? Государство должно стимулировать потребление произведений искусства, стимулировать спрос, а  не  на  прямую дотировать творцов. Так можно воспитать иждивенчество. Первый этап  — это просветительская деятельность, второй  — стимулирование потребления, третий  — налоговые льготы при приобретении произведения искусства. Например, во  Франции при строительстве знаковых социокультурных объектов часть денег обязательно направляется на  их  художественное декорирование, то  есть на  закупку произведений искусства. Художникам надо еще давать зарабатывать при строительстве и  реконструкции объектов культуры. Сегодня, когда в  обществе кризис доверия, культура воспринимается как некий институт объединения. Если атрибуты культуры и  искусства есть в  учреждении, то  его статус в  глазах людей сразу повышается.

Государство  — это не  только финансирование бюджетной сети, но  и  в  первую очередь создание инфраструктуры, где в  том числе и  бизнес сможет себя реализовывать. А  что касается центр современной татарской культуры, он  скорее должен быть неким арт-парком.

«В следующем году завершится реконструкция еще одной площадки — Алафузовского театра в Кировском районе. Это здание будет для фестиваля «Созвездие- Йолдызлык», для театра эстрады»Фото: «БИЗНЕС Online»

—  На  посту министра вы  для себя уже разобрались в  хозяйстве?

—  В  первую очередь мы  разобрались с  финансами и  сформировали для себя повестку  дня. Наряду с  концептуальными вопросами есть очень большой пласт нормативных вещей. Определяются нормы в  нашей отрасли, начиная с  муниципалитетов, со  стандартов оказания услуг в  сфере культуры и  искусства. Ведь бюджетная сфера сегодня очень жестко регламентирована, и  любая вольность воспринимается как нарушение. Поэтому нам было важно все пересчитать у  себя. Сегодня мы  очень активно сравниваем себя с  другими регионами. И  постоянно коммуницируем с  журналистами, в  том числе, вашего издания.        

Мне хочется, чтобы в  обществе была дискуссия, куда идти нашей культуре. Нам нужна эта обратная связь, чтобы вовремя диагностировать проблемы.

Мы  проанализировали, что генерирует сфера культуры. Например, «Татнефть-Арена» или Дворец спорта  — это ведь тоже концертные площадки, но  по  отчетности они идут как учреждения спорта. Вот даже с  этой точки зрения мы  хотим понять, сколько денег оставляет человек в  сфере культуры. И  нет никакого смысла государству все перетягивать под свое финансирование. Нужно очень правильно выстроить систему взаимоотношений, чтобы бизнес тоже инвестировал. Нужно выстраивать бизнес-коммуникации! Например, в  США или во  Франции государство не  финансирует кино. Для этого есть другие институты  — банки, фонды и  т.  д.

—  Итак, вы  разобрались с  финансами, определили основу…

—  Мы  определили свои слабые места, а  после этого, в  рамках концепции, определим, где мы  провисаем, чему уделять внимание в  большей степени.

—  То  есть вы  находитесь в  стадии перезагрузки?

—  Я  для себя поставила срок в  три года  — за  это время мне нужно четко понять, куда двигаться дальше и  как быстро . Через три года мы  уже должны работать системно и  четко знать, что, где и  зачем строить, какие проекты и  направления требуют поддержки в  первую очередь, что является нашим конкурентным преимуществом в  сфере культуры и  куда направлять деньги. Для меня одна из  главных задач на  посту министра  — это чтобы люди начали понимать, что покупать нужно не  только продукты питания, но  и  вкладывать в  свое духовное воспитание и  интеллектуальное развитие. Это инвестиции в  себя, в  своих детей.

С  1  июня для детей мы  сделали бесплатное посещение всех государственных музеев  — вплоть до  окончания школы. А  каждый первый вторник месяца  — бесплатный для всех . Но  наша задача сегодня  — это сделать так, чтобы не  просто ребенок один раз сходил в  музей, а  был мотивирован на  последующие посещения. И  это должно быть толчком к  развитию, чтобы мы  опять начали задавать себе вопросы, потому что сегодня самая большая проблема  — это наша самодостаточность, уверенность в  своей позиции. Но  это тупиковый путь! Человек должен сомневаться. Когда он  перестает сомневаться, перестает учиться, его развитие останавливается.

«Мы хотим понять, что сегодня интересно людям. Культура — это такая сфера, которую невозможно изолировать, и мы открыты для всех предложений, дискуссий и мнений» Фото: Сергей Елагин

—  Сколько в  год Татарстан инвестирует в  развитие инфраструктуры культуры?

—  Сейчас на  инфраструктуру  — около пяти миллиардов .

—  Наверное, такого нет ни  в  одном другом регионе страны!

—  Это очень много! Только в  Казани за  последнее время после капитального ремонта открылись галерея современного искусства, цирк, ДК им.  Ленина, ДК  «Московский», музеи Шарифа Камала и  Габдуллы Тукая, Толстого и  Горького, получил свой новый дом театр имени  Кариева. Строится новый зоопарк, идет ремонт в  госмузее изобразительного искусства РТ, художественном училище им.  Фешина, ДК  «Сайдаш», бывшем  НКЦ.

Кстати, НКЦ  — это новое публичное пространство, там будет и  библиотека, и  площадка для коммуникаций.  Много сделано и  в  муниципалитетах: отремонтирована основная часть районных и  сельских домов культуры, в  Заинске открыли школу искусств, к  концу следующего года откроют Набережночелнинский татарский драмтеар и  т.  д.  А  Болгар и  Свияжск? Это огромный объем инвестиций!

—  С  этим мы  согласны!

—  Мы  просто иногда смотрим взглядом сурка, что рядом все плохо. Но  объективно сделано очень многое. С  точки зрения инвестиций в  культуру мы  должны поблагодарить руководство республики и  Рустама Нургалиевича Минниханова за  то, что наша отрасль  в  числе приоритетов.  

—  Следующий этап после создания инфраструктуры  — инвестиции в  людей?

—  Абсолютно верно! Вопрос не  только в  том, чтобы отремонтировать здание, но  вдохнуть в  него жизнь, людей. Нужно и  культуру самих работников отрасли повышать, чтобы они научились думать по-другому, и  показывать людям все то, что у  нас есть. Инфраструктура создана, и  сегодня ее  надо насытить яркими событиями, чтобы стимулировать спрос. И  мне все-таки кажется, что мы  должны научить людей понимать искусство. Просветительская работа  — это то, чего нам сегодня реально не  хватает.

Если у  читателей «БИЗНЕС Online» будут какие-то предложения, на  какие мероприятия они пошли  бы, нам это будет важно. Нам нужны ваши комментарии! Мы  хотим понять, что сегодня интересно людям. Культура  — это такая сфера, которую невозможно изолировать, и  мы  открыты для всех предложений, дискуссий и  мнений.

—  Ирада Хафизяновна, спасибо за  интересный и  эмоциональный разговор. Успехов вам и  всей вашей команде!

Аюпова Ирада Хафизяновна родилась 13 июля 1971 года в Баку. Окончила Азербайджанскую государственную нефтяную академию по специальности «инженер-математик» (1993), Татарский институт содействия бизнесу по специальности по «юрист» (2002). Прошла профессиональную переподготовку в ФГБОУ ВПО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ» по программе «Специалист по государственному и муниципальному управлению - MasterofPublicAdministration (MPA)» (2014).

10.1994 - 06.1998 – инженер-программист ОАО «Нижнекамскшина» (ПХ «Шинник», ИВЦ).

06.1998 - 07.2000 – главный специалист УКП «Нижнекамский коммерческий центр».

07.2000 - 04.2004 – начальник отдела, заместитель председателя комитета поддержки предпринимательства г.Казани.

04.2004 - 09.2005 – начальник отдела кадров администрации г.Казани.

09.2005 - 08.2006 – председатель комитета поддержки предпринимательства г.Казани.

08.2006 - 07.2008 – начальник отдела министерства экономики РТ.

07.2008 - 05.2011 – заместитель министра культуры РТ.

05.2011 - 11.2015 – первый заместитель министра культуры РТ.

11.2015 - 05.2016 – начальник Главного архивного управления при кабинете министров РТ.

05.2016 – 03.2018 – председатель Государственного комитета РТ по архивному делу.

С 3 мая 2018 - министр культуры Республики Татарстан.