«Рост экономики – аномалия, а не норма». Как в Турции наступил конец «эрдоганомики»

«Ортодоксы оказались правы  — череда снижения ставок с  18% до  8,5% без оглядки на  инфляцию не  принесла пользы. Рост турецкой экономики в  лирах с  поправкой на  инфляцию не  превышал 1-2%, а  в  долларах США она усохла в  разы, равно как и  доходы населения. Не  помог даже активный спрос релоцирующихся россиян на  подешевевшую турецкую недвижимость»,  — рассуждает экономист Александр Виноградов. Как президент Турции начал сворачивать эксперименты над экономикой, и  почему действия Реджепа Эрдогана  — это попытки запустить машину экономического развития и  накопление долгов?

Пока в  России творятся разные задорные события, однозначно свидетельствующие о  том, что все, что положено, идет по  заранее намеченному плану, не  менее задорные события происходят в  Турции. Напомним, тамошний президент Реджеп Тайип Эрдоган чуть менее месяца назад во  втором туре выиграл президентские выборы (почему-то Россия следила за  этим с  живым интересом  — видимо, нечастый аттракцион в  наших широтах), и  победа далась ему с  трудом  — преимущество составило всего лишь  4%. Труд этот включал в  себя меры, которые в  иных странах могли  бы быть расценены как подкуп избирателей. К  таковым можно отнести временное обнуление цен на  газ. Впрочем, это их  история, выборы выиграны  — но  перед Эрдоганом во  всю свою величину встал вопрос: что делать с  экономикой страны? А  делать с  ней что-то надо, причем оперативно.

Турецкого вопроса я  уже касался неоднократно, хотя и  не  сказать, что это было недавно  — речь о  текстах, написанных в  2020 и  в  2021 году. Напомню, был тогда вокруг некий ковид, которого дико боялись мировые элиты, отчего повелели всем колоться странными вакцинами, использовать QR-коды на  вход в  общественный транспорт и  носить маски чуть менее чем везде. С  тех пор в  турецкой экономике ничего фундаментально позитивного не  произошло  — страна была и  остается развивающейся (правда, на  уровне более высоком по  подушевому доходу, нежели РФ). Валовой внешний долг подрос до  $460  млрд. —  что вполне логично на  фоне хронически дефицитного торгового баланса, и  столь  же хронического дефицита текущего счета. Изменилось лишь одно: за  эти годы в  Турции разыгралась инфляция. С  относительно приличных 10-20% годовых с  2018 года, она к  началу последней зимы перевалила за  80%, снизившись сейчас до  40%. Кроме того, турецкая лира пережила лютую девальвацию: с  уровней около 4,5 за  доллар летом 2018 года она обвалилась более чем пятикратно, до  25 лир за  доллар сейчас; в  рубле это было  бы, очевидно, более 300 за  один зеленый доллар. И  одной из  причин такого поведения национальной валюты была особая политика президента Эрдогана, та  самая эрдоганомика.

Если кратко, то  это был и  есть период, когда Эрдоган решил воплотить в  жизнь лозунг некоторых отечественных фолк-экономистов и  адептов Modern Monetary Theory (современная теория денег  — прим. ред.) о  том, что государство должно активным образом участвовать в  денежном обеспечении экономики. Проще говоря, лить деньги ведрами, отчего будет только польза, экономический рост и  стремительное развитие. Впрочем, сторонники ММТ обычно делают здесь оговорку, что страна должна быть развитой, что  бы это ни  значило. На  фоне этого возник конфликт между Эрдоганом и  главами местного ЦБ, которые воспринимали такую политику в  штыки, поскольку, согласно ортодоксальной экономической теории, она может привести лишь к  инфляции, девальвации национальной валюты и  обеднению населения. При этом глав ЦБ  назначает и  снимает с  должности именно Эрдоган  — и  в  Турции закономерно произошла чехарда с  руководителями главного финансового регулятора страны. Только за  прошлый год они менялись трижды. Ставка при этом продолжала снижаться, но, видимо, не  так быстро, как того хотелось турецкому президенту.

В  итоге что-то явно пошло не  так. Ортодоксы, внезапно, оказались правы. Активная фаза стимулирования при лояльном ЦБ, начавшаяся под конец 2021 года, являвшая собой череду снижения ставок с  18% до  8,5% без оглядки на  имеющийся уровень инфляции, не  принесла с  собой никакой пользы. Рост турецкой экономики в  местных лирах с  поправкой на  инфляцию не  превышал 1-2%, при этом в  нормальной валюте (долларах США) экономика страны усохла в  разы, равно как и  доходы турецкого населения. Не  помог даже активный спрос релоцирующихся россиян на  подешевевшую турецкую недвижимость, равно как и  новый статус Турции как одного из  ключевых центров «параллельного импорта», сиречь контрабанды. Недовольство людей инфляцией тем временем росло, и  любви не  добавило катастрофическое землетрясение февраля 2023 года, выявившее изрядные прорехи в  государственном регулировании строительной отрасли и  безопасности ее  продукции. Да, инфляция при этом пошла на  спад  — но  снижение темпов роста цен было вызвано, в  первую очередь, эффектом базы: уже год назад эти темпы были достаточно высокими.

На  таком интересном фоне и  прошли выборы, в  очередной раз подсветив конфликт между аграрной и  городской Турциями  — и  цены на  стремительно дорожающий импорт, очевидно, более важны именно для второй. Отсюда и  политический раскол страны, с  трудом преодоленный Эрдоганом. И  выводы он  явно сделал: судя по  всему, было принято решение сворачивать эксперименты над экономикой. Вопрос лишь в  скорости этого сворачивания: делать это слишком быстро означает потерять лицо, сказать, что предыдущая политика была ошибкой, что малоприемлемо для Эрдогана.

Так, новым министром финансов и  казначейства Турции стал Мехмет Шимшек , вновь вернувшийся на  высокий пост. Он  вполне мейнстримен, бизнес-сообщество относится к  нему хорошо: Мехмет Шимшек семь лет работал в  лондонском отделении международного инвестиционного банка Merrill Lynch. Также он  занимал пост госминистра по  вопросам экономики. Был он  и  министром финансов, и  даже вице-премьером, уйдя в  отставку в  2018 году, когда Эрдоган ничтоже сумняшеся назначил министром финансов своего зятя, немалых достоинств человека. Видимо, системный и  уважаемый Шимшек потребовался как некий символ нормализации.

С  постом главы ЦБ, в  свою очередь, произошла сенсация. Главой турецкого регулятора стала 44-летняя Хафизе Гайе Эркан   — первая женщина, занявшая столь важную позицию. У  нее практически идеальное для Запада и  бизнес-сообщества Турции образование: элитная средняя школа в  Стамбуле, Принстонский университет, Гарвардская бизнес-школа, Босфорский университет и  Высшая школа бизнеса Стэнфордского университета. Все красиво, включая и  сам облик этой прекрасной дамы. Но  первые действия ее  на  этом посту несколько удивляют.

На  очередном заседании ЦБ  регулятор повысил ключевую ставку с  8,5% до  15%, сделав движение в  эту сторону впервые за  27 месяцев. Движение резкое, но  совершенно бессмысленное: при инфляции под 40% ставку надо было поднимать куда резче, показывая тем самым нормализацию. Собственно, лира на  это отреагировала соответственно, показывая в  моменте падение до  27 за  доллар, но  потом чуть откатившись, т.  е. рынок ожидал более резких мер, и  на  уровне изменений политики, и  на  уровне риторики. Рынок, похоже, отнюдь не  забыл слова Эрдогана о  том, что   Турция не  уступит «глобальным финансовым акробатам», призывающим к  повышению процентных ставок  — и  не  верит ему.

Этого мало  — и  возникает вопрос, что будет дальше. Предположим, Эрдоган действительно намерен убрать руки от  контроля финансово-экономического блока, ставку постепенно повысят и  прижмут инфляцию, и, может быть, даже ревальвируется лира. Но  этого недостаточно для того, чтобы в  страну пошел новый инвестор с  большим капиталом (если это не  вывод его из  РФ), недостаточно для выправления ситуации с  текущим счетом. В  целом можно говорить, что Турция, будучи типовой страной, работающей с  миром по  инвестиционному взаимодействию, уже почти достигла предела роста, понимаемого как доля подушевого ВВП от  таковой доли у  главного торгового партнера  — обобщенной Европы. Нет роста в  Европе (на  куда более высоком уровне)  — нет и  у  Турции, а  есть лишь попытки запустить машинку экономического развития и  накопление долгов.

Турция является любопытным кейсом для фиксации по  двум направлениям. Во-первых, решили провести эксперимент на  живой экономике, провели, вышло больно. Во-вторых, турецкая история показывает, что далеко не  всегда можно стимулировать значимый экономический рост, чаще это скорее невозможно, чем возможно. Но  политики хотят именно этого (как  же иначе), и  те  или иные экономисты что-то советуют  — и  зачастую это бывают государственные инвестиции на  фоне накопления долгов, в  результате последствия текущего роста разгребают следующие администрации. Скажу жестче: экономика не  обязана расти, хуже того, рост  — аномалия, а  не  норма. И  хотя это наблюдается в  реальности последние полтора десятка лет, поверить в  это сложно.