«Младенца нужно отрывать от груди!»: Булат Ганиев о том, как раскрутить IT-экспорт

Российская экономика показала свою способность выстоять под жесточайшими санкциями, но,  чтобы перейти в  ответную фазу конкуренции с  мировыми лидерами в  критически важных технологических сферах, нужно строить глобальные компании, которые будут аккумулировать достаточно финансового и  интеллектуального капитала. В  статье для «БИЗНЕС Online» сооснователь «Технократии» Булат Ганиев рассуждает о том, что Россия делала не  так и  что важно исправить.

Российский рынок достаточно большой, чтобы строить компании средних размеров (по  международным масштабам), при этом слишком маленький, чтобы на  нем можно было  бы создать мирового лидера (достижимая концентрация капитала на  внутреннем рынке делает невозможной конкуренцию с  глобальными технологическим компаниями). Это приводит к  тому, что многие компании могут комфортно существовать в  тепличных российских условиях, не  особо стремясь  к  экспансии на  зарубежные рынки. Первая задача, которую нужно решить,  — это создать систему, стимулирующую экспорт технологии.

В  исторической перспективе полезнее всего обратиться к  опыту «азиатских тигров»  — Японии, Китая, Южной Кореи, Тайваня. Сингапурский опыт, который активно обсуждали чиновники, не  репрезентативен в  силу принципиальной разницы в  типах экономик и  решаемой задаче (Россия не  маленький портовый остров с  фокусом на  финансовый хаб). 

«Азиатские тигры» вдохновлялись опытом активно технологизирующейся Германии XIX века и  трудами экономиста Фридриха Листа . Именно его протекционистские идеи легли в  основу трансформации набирающей мощь Германии. Япония в  эпоху реставрации Мейдзи отправляла в  Германию целые делегации, а  Китай, Южная Корея и  Тайвань позже перенимали опыт уже у  японцев.

Индонезия, Малайзия и  Вьетнам тоже пытались пойти по  этому пути, но  не  преуспели, потому что не  смогли правильно выстроить стимулы для экспорта. И  в  первой, и  во  второй группе стран государство активно участвовало в  создании критически важных отраслей, выступая заказчиком или напрямую запуская производства. Однако, как только появились первые успехи, первые увязали госпомощь с  процентом импорта продукции, вынуждая выходить на  зарубежные рынки и  конкурировать с  мировыми лидерами. Таким образом  Toyota и  Honda стали мировыми гигантами, конкурирующими с  автопромом США, и  это было частью государственной стратегии. Страны второй группы (Индонезия, Малайзия, Вьетнам) не  смогли выстроить эти стимулы, поэтому их  компании продолжили кормиться из  госбюджета на  локальных рынках, проигрывая на  дистанции по  всем параметрам мировым лидерам в  их  нишах. 

В  России за  последние 20 лет частично сложилась похожая ситуация. Государство, чтобы возродить критически важные сферы экономики, создавало госкорпорации и  выступало крупнейшим заказчиком. Но  не  принуждало технологический сектор к  экспорту, позволяя существовать за  счет  локальных бюджетов и  злоупотреблять протекционистским «щитом». Если отдельные игроки добивались успеха,  это было личной предпринимательское инициативой, а  не  результатом государственной стратегии.

Логика консолидации отраслей в  руках государственных и  квазигосударственных корпораций некогда была обоснованной. Цель  —  создание сильного игрока, который мог  бы конкурировать с  мировыми корпорациями на  внутреннем рынке. В  начале 2000-х  в  условиях открытого рынка и  отсутствия сильных внутренних игроков  это было логичным. Однако  кажется, что есть предел, за  которым такой тип консолидации тормозит развитие ввиду масштабов компании. Было  бы полезно запустить обратный процесс, чтобы разгонять отрасли с  помощью частной инициативы. Огромную роль в  адаптации российской экономики к  жизни в  условиях санкций сыграла именно частная предпринимательская инициатива.

В  сложившейся ситуации Россия не  может себе позволить не  исправлять ошибки экономической стратегии последних  лет. В  отличие от  Китая и  Индии, наша страна не  обладает достаточным потенциалом внутреннего рынка, поэтому, чтобы доля технологического сектора росла, придется строить экспортоориентированную экономику.  И  не  только в  части энергетики, сельского хозяйства и  военной промышленности.

Большое количество замечательных и  правильных инициатив (ОЭЗ, системы грантов и  дотаций, IT-парки, корпоративные акселераторы) уже работает, не  буду останавливаться на  очевидных вещах. Но  они не  могут ответить на  два вопроса: 

Вопрос 1: Как сделать так, чтобы появилось больше технологических компаний?   Проблема в  том, что частные капиталы россиян не  работают на  рост экономики МСБ. 

Россия и  до  СВО была четвертой теневой экономикой мира, а  после 24  февраля количество кеша, снятого с  депозитов, выросло прилично. С  учетом того, что возможности для финансового инвестирования сильно ограничились, эти деньги не  находят полезного применения. В  России так и  не  сложилась серьезная венчурная практика, а  количество бизнес-ангелов катастрофически мало. Система грантов работаем со  своими нюансами. Кредиты для малого и  среднего бизнеса безобразно дороги  и  еще долго будут такими, потому что ЦБ  борется с  инфляцией. Таким образом системная работа в  правовом, информационном, экономическом русле по  расширению возможностей для более легкого перетекания капиталов из-под «матрасов» в  новые молодые компании может стать решением очень серьезной проблемы в  сегменте  МСБ. Например, сейчас базово нет удобный формы инвестиций в  ООО, зато триллионы рублей находятся в  серой зоне и  не  работают на  рост экономики страны.

Вопрос 2: Как сделать так, чтобы эти компании вырастали в  конкурентоспособные на  мировой арене бизнесы?   Здесь главная проблема в  том, что выросшие на  госденьгах технологические компании не  стремятся выходить на  мировой рынок, формируя экспортную выручку.

Это болезненный процесс, но  переросшего младенца нужно отрывать от  материнской груди и  учить добывать ресурсы самому в  конкурентной среде. Важно привязать объем госпомощи к  объемам экспорта. Тут важны и  поощрительные, и  наказательные механизмы. Например, я  бы предложил следующее:

Важно добавить, что, скорее всего, для решения сверхзадач в  сфере технологических прорывов России может не  хватить своего интеллектуального потенциала. Поэтому страна обязана воспользоваться возможностью и  привлекать талантливых эмигрантов из  спектра дружественных стран  — Индии, государств Средней и  Южной Азии, Африки, Латинской Америки. Российское образование очень конкурентоспособно в  технологичных сферах, нужно продвигать соответствующий бренд, а  желающим попасть в  страну с  созидательными целями  — максимально упростить визовые ограничения. 

Кратко можно было  бы уложиться в  формулу:  развитие экономики технологического сектора = экспорт технологий + импорт «мозгов».

Эту конструкцию можно представить в  виде следующей схемы:

Фактор СВО ускорил деглобализационные процессы в  экономике, и  мир начал сильнее фрагментироваться на  экономические регионы. Запад, накладывая санкции на  Россию, арестовывая ее  активы, продемонстрировал, что технологическая инфраструктура  — это не  просто глобализационные инструменты, а  рычаги влияния. Такой подход заставил задуматься не  одну страну, все начали беспокоиться о  своей суверенности. 

Этой ситуацией можно пользоваться, чтобы строить технологическую экспортную политику не  через призму влияния, а  через призму уважения суверенных ценностей и  культурных особенностей другой страны.

Эта идея может лечь в  основу позиционирования высокотехнологичного российского экспорта. На  мой взгляд, в  основе продвижения бренда «Сделано в  России» должна быть именно идея экономического сотрудничества  без скрытого политического влияния.