Что из себя представляет шаблон конфликта

TatCenter и  издательство «МИФ» публикуют отрывок из  книги Института Арбингера «Анатомия мира». Книга рассматривает истинные причины наших конфликтов с  семьей, коллегами и  друзьями и  объясняет, как наладить отношения со  своим окружением.

—  На  самом деле,  — продолжил Ави,  — когда в  наших сердцах война, мы  не  только навлекаем на  себя неудачи: мы  активно вкладываемся в  них. Позвольте привести пример.

Однажды в  субботу,  — начал он,  — я  вернулся домой примерно в  17:45, за  пятнадцать минут до  встречи с  другом, с  которым я  договорился поиграть в  теннис. Но  была одна проблема: я  обещал своей жене Ханне, что постригу газон.

В  комнате послышались понимающие смешки

—  Так вот, я  побежал в  гараж, вывез газонокосилку и  быстро-быстро постриг газон. А  потом убежал домой, чтобы пере одеться для игры в  теннис. Пробегая мимо Ханны, я  пробормотал что-то о  том, что собираюсь поиграть в  теннис с  Полом. Я  уже почти дошел до  лестницы на  второй этаж, и  тут Ханна спросила меня: «А  края подстригать ты  не  собираешься?»

Я  остановился как вкопанный. «Края подстригать не  нужно,  — сказал я. —  Не  в  этот раз».

«А  по-моему, нужно»,  — ответила она.

«Да  ладно тебе,  — запротестовал я. —  Думаешь, кто-то пройдет мимо нашего дома и  скажет: ой, смотри, Мардж, Розены не  подстригли края газона? Не  будет такого!» Это, впрочем, ее  нисколько не  убедило, так что я  добавил: «К  тому  же я  заехал колесами газонокосилки на  бетонные дорожки, когда косил возле краев. Все выглядит нормально».

«Ты  сказал, что подстрижешь газон,  — сказала она. —  А  это значит, что и  края тоже».

«Нет, не  значит! —  возразил я. —  Газон  — это газон, а  края  — это края. Подстригать края каждый раз, когда косишь траву на  газоне, не  обязательно. Это просто смешно. И  вообще, я  уже опаздываю на  теннис. Хочешь, чтобы Пол там стоял и  ждал, да?»

Я  решил, что теперь-то уже ей  предъявить нечего, но  тут она сказала: «Ладно, хорошо, тогда я  сама подстригу края».

Снова послышались понимающие смешки.

—  Давила на  совесть, да? —  впервые заговорил Мигель, хриплый голос которого вполне соответствовал внешности. Его жену, Риа, эти слова явно не  слишком порадовали.

—  Именно,  — ответил Ави. —  Мне не  хотелось, чтобы она этим занималась, так что я  сказал ей, что, может быть, подстригу края, когда вернусь. Потом переоделся в  теннисную форму и  ушел.

Домой я  вернулся уже затемно. Я  впервые обыграл Пола и  был этому очень рад. Я  прошел на  кухню, открыл холодильник и  налил себе стакан апельсинового сока. И, едва сделал большой глоток, вошла Ханна. Я  быстро убрал стакан ото рта и  уже собирался сказать «Я  обыграл Пола!», и  тут она спросила: «Ты  собираешься подстригать края?»

Радость тут  же улетучилась, сменившись тем  же раздражением, в  котором я  пребывал пару часов назад.

«Ты  что, все эти два часа сидела и  думала только о  том, достригу  ли я  газон? —  насмешливо спросил я. —  О, как трогательно ».

«Но  ты  же сказал, что подстрижешь края, когда вернешься»,  — ответила она.

«Я  же  сказал: может быть , подстригу,  — возразил я. —  Я  же  не думал, что когда вернусь, будет уже так темно».

«Но  ты  же обещал».

«Ты  что, хочешь, чтобы я  себе глаз выколол, или что? —  спросил я. —Ты этого хочешь, да? На  улице и  без этого хоть глаз выколи. Я  не  смогу надеть темные очки».

«Тогда я  сама подстригу края»,  — сказала она.

—  Черт возьми, ну  и  пусть стрижет тогда! —  воскликнул Лу. —  Если уж  ей  так этого хочется, пусть стрижет газон сама! Несколько человек усмехнулись, особенно громко хмыкнул Мигель. Кэрол сжала губы.

—  Я  поступил иначе, Лу,  — ответил Ави. —  Я  поднял голову, словно в  молитве, сделал глубокий вдох и  сказал: «Хорошо. Я  подстригу газон, чтобы сохранить мир в  семье». После этого я  ушел в  гараж, вытащил триммер и  подстригал края газона целых два часа. Хотела подстриженные края  — будут ей  подстриженные края!

Снова послышались смешки. Мигель так энергично фыркнул, что чуть не  подавился воздухом.

—  Но  подумайте вот о  чем,  — продолжил Ави. —  Сохранила  ли моя работа мир в  семье, когда я  вернулся домой?

Все дружно помотали головами. Даже Лу, хотя сам этого
не  заметил.

—  А  не  сохранила она мир в  семье по  одной простой причине: мое сердце по-прежнему хотело воевать с  Ханной. Она казалась такой узколобой, невнимательной, требовательной, нерассудительной и  холодной  — причем вне зависимости от  того, достриг я  газон или нет. Мое поведение изменилось, а  вот мои чувства к  ней  — нет. Собственно говоря, чем дольше я  подстригал газон в  темноте, тем хуже она мне казалась. Когда я  ткнулся лицом в  живую изгородь, потому что в  темноте ничего не  было видно, я  даже почувствовал странную радость. Для меня это стало лишним доказательством того, насколько неразумно повела себя Ханна.

Как вы  наверняка уже себе представили, когда я  вернулся домой, наши чувства друг к  другу проявлялись в  каждом слове, взгляде и  жесте. Собственно, мы  уже даже менее вежливо разговаривали друг с  другом, чем раньше  — и  это меня раздражало еще больше. Я  только что, рискуя зрением, выполнил ее  ничем не  оправданное требование  — а  она все равно на  меня злится! «Вообще-то могла  бы и  спасибо сказать,  — твердил я  себе. —  Но  нет, ей  невозможно угодить!»

Мигель закашлялся от  смеха и  поднес ко  рту бочкообразный кулак, чтобы хоть немного приглушить извержение звуков.

—  Что такое, Мигель? —  спросил Ави. Мигель вытянул руку перед собой, прося Ави чуть подождать, пока он  не  придет в  себя.

Ави и  сам широко улыбнулся, наблюдая, как здоровяк пытается справиться с  попавшей в  рот смешинкой.

Прокашлявшись, Мигель наконец ответил чуть сдавленным голосом:

Простите. Ваш рассказ мне кое о  чем напомнил,  — сказал он. —  Это случилось позавчера.

Риа уставилась на  него, широко раскрыв глаза.

—  Мне пришлось вымыть посуду. Я  знал, что Риа разозлится, если я  ее  не вымою. Хотя мне рано утром надо вставать на  работу.

Лу  едва заметно улыбнулся, представив, как этот детина, наклонившись над раковиной, послушно моет посуду.

—  А  потом,  — продолжил Мигель,  — когда я  закончил, она пришла на  кухню и  стала шнырять глазами туда-сюда. Хотела проверить, правда  ли я  все сделал.

—  Неправда! —  энергично запротестовала Риа. Даже слишком энергично.

—  Правда. Ты  всегда так делаешь.

—  Я  просто пришла, чтобы взять что-нибудь поесть.

—  Ну  да, ну  да,  — засмеялся он. —  Конечно, ты  искала в  раковине еду.

Теперь засмеялся уже и  Лу.

Риа покраснела.

—  Знаешь, я  бы  так не  делала, если  бы ты  всегда убирал за  собой, как должен,  — парировала она.

Мигель покачал головой.

—  Полагаю, вы  рассказали об  этом, Мигель,  — вмешался Ави,  — потому что ощущали те  самые воинственные чувства, о  которых мы  говорим?

—  Верно. Но  кто  бы их  не почувствовал, правильно? Она  же сама призналась,  — сказал он, показывая на  Риа. —  Все время нависает надо мной. Проверяет, что я  делаю. Думает, что у  меня все получается плохо.

Кэрол встрепенулась.

—  Может быть, она не  нависает над вами, Мигель? Может быть, ей  просто надоело делать все самой?

Лу  ошеломили эти слова  — отчасти потому, что он  чувствовал в  Мигеле родственную душу, отчасти потому, что это было так непохоже на  Кэрол: ставить кого-то на  место.

—  Что Мигель тебе сделал, Кэрол? —  спросил он. —  Может быть, этой женщине стоит поблагодарить мужа, что он  находит время помыть посуду, несмотря на  то  что на  нем лежит еще и  груз семейного благополучия?

—  О, значит, женщины не  несут свою долю груза, да, Лу? —заговорила незнакомая женщина, которую Лу  заметил, когда они только вошли в  комнату. Ей, похоже, надоело слушать, как Лу  постоянно лезет во  все разговоры, и  она решила наконец высказаться.

—  В  том числе и  карьерного груза? —  продолжила она. —  Вы  хотите сказать, что только мужчины знают, каково это?

Если уж  на  то пошло, может быть, вы  женщин и  по  именам-то не  называете? Вот эта женщина, вон та  женщина. Или, хуже того, я  — вон та  черная женщина. Вот так все у  вас, да? Мы  должны быть счастливы лишь потому, что можем что-то сделать для вас? У  вас дома и  в  вашей компании тоже все так устроено?

Вопрос показался Лу  совершенно неожиданным. Он  уже готов был запротестовать, но  Ави успел заговорить раньше.

—  Мы  сейчас говорим о  войне в  наших сердцах,  — сказал он. —  Гвин, Лу, Кэрол, Мигель, Риа, все остальные, вы  понимаете, о  чем я  говорю? Как мы  все сейчас смотрим друг на  друга? Как на  союзников? Как на  врагов? Это все чувства, связанные с  войной.

Лу  посмотрел на  свою обидчицу, сидевшую с  другой стороны от  Элизабет. « Значит, ее  зовут Гвин »,  — подумал он.

Ави ненадолго замолчал.

—  Давайте, осмотритесь,  — сказал он. —  Мы  видим вокруг людей или объекты?

Большинство присутствующих старались не  смотреть друг другу в  глаза, несмотря на  просьбу оглядеться.

—  Когда мы  начинаем смотреть на  других как на  объекты,  — продолжил Ави,  — мы  провоцируем их: сделайте нашу жизнь еще труднее. Мы  буквально просим других усложнить нашу жизнь. Мы  провоцируем в  других именно то, что нам больше всего не  нравится.

—  Как это? —  спросил Лу.

—  А  вы  разве этого не  чувствуете? —  спросил Ави. —  Эмоции выходят из-под контроля, и  мы  начинаем провоцировать друг друга на  враждебные замечания и  чувства.

Лу  пришлось признать, что он  действительно это чувствует.

—  То  же  самое произошло и  в  моем конфликте с  Ханной,  — продолжил он. —  Давайте попробуем изобразить это схематично и, полагаю, вы  поймете, что я  имею в  виду. Для начала,  — сказал он,  — Ханна попросила меня подстричь края газона, правильно? А  потом начала жаловаться и  изводить меня, когда я  отказался.

Он  нарисовал на  доске схему.

СХЕМА КОЛЛИЗИИ

—  Почему вы  называете это «коллизией»? —  спросил Петтис.

—  Через несколько минут вам станет ясно,  — ответил Ави. —Обязательно напомните, чтобы я  к  этому вернулся, хорошо?

Петтис кивнул.

—  Когда Ханна попросила меня подстричь края газона,  — продолжил Ави,  — что, по  вашему, я  о  ней подумал?

—  Что она требовательная,  — ответил Мигель. Покосившись на  Риа, он  добавил:  — И  неразумная.

Ави записал это в  таблицу под пунктом 2.

—  Давайте по-честному,  — сказал Лу,  — она  же пилит его. Нет, я  не  хочу сказать, что она всегда такая  — готов поспорить, Ханна чудесная женщина. Но  в  этом случае она могла просто сделать все сама и  перестать жаловаться.

—  Так, хорошо, Лу,  — усмехнулся Ави, дописав в  таблице «пилит меня». —  Будет  ли справедливым сказать, что я  относился к  ней как к  объекту?

—  Как к  препятствию. Определенно,  — ответил Лу.

Ави дописал в  таблицу и  это.

—  Итак, когда я  увидел, что Ханна меня пилит  — и  прочее, что мы  перечислили во  втором пункте,  — как я  себя повел?

Что я  сделал?

—  Вы  стали протестовать,  — ответила Гвин. —  Считали, что не  должны это делать, и  так ей  и  сказали. Вели себя довольно по-детски, хочу заметить.

Ави доброжелательно улыбнулся.

—  Да, спасибо, Гвин.

—  О, всегда пожалуйста,  — ответила она не  без стали в  голосе.

—  Итак, я  запротестовал,  — повторил Ави, записывая это в  третий пункт таблицы. —  Что я  еще сделал?

—  Я  бы  сказала, что вы  попытались помочь ей  более разумно взглянуть на  ситуацию,  — высказалась Элизабет. —  И, кстати, я  не  считаю, что вы  вели себя по-детски,  — добавила она. —  Вы, конечно, были недовольны, но  это не  детская обида. В  конце концов, вы  же  подстригли газон, хотя очень спешили. Вы  лишь хотели вовремя успеть на  встречу.

—  Да, на  свою встречу,  — сказала Гвин. —  В  этом-то и  дело. Может быть, у  нее тоже были свои планы. Что она хотела сделать? Это разве не  важно?

—  Хорошо, Гвин,  — вставил Лу. —  Скажите мне, ради каких своих планов Ханна заставила Ави стричь газон, да  еще и  немедленно? Как это связано с  ее  планами, если предположить, что они вообще у  нее были?

—  Если предположить, что они вообще у  нее были? —  насмешливо переспросила Гвин. —  Что, у  женщин не  бывает планов, Лу?

—  Конечно, у  них бывают планы. Я  не  об этом. Но  не  надо делать меня частью вашего плана. Не  пытайтесь управлять моей жизнью, а  потом вести себя так, словно я  нарушил ваши гражданские права, если я  не  сделаю в  точности то, что вы  от  меня хотите.

—  О, так вы  еще и  расист,  — протянула Гвин и  кивнула, словно говоря: «Я  так и  думала».

—  Расист? О  чем вы  вообще? Что с  вами такое, леди? Что я  вообще вам сделал?

—  Гвин, Лу,  — умоляющим тоном сказал Ави,  — давайте на  этом остановимся. Мы  можем быть не  согласны друг с  другом по  самым разным вопросам, но  многое зависит от  того, как именно мы  не  соглашаемся. Если мы  начнем видеть друг в  друге объекты, то  в  конечном счете дойдем до  того, что начнем считать друг друга недоговороспособными, а  не  просто не  согласными друг с  другом. А  после того как это произойдет, мы  начнем провоцировать друг друга— точно так  же, как я  и  Ханна. Давайте не  будем попадать в  ту  самую ловушку, суть которой мы  хотим понять, чтобы избежать  ее.

Эти слова, как и  предложение Ави несколькими минутами ранее, похоже, немного снизили градус враждебности в  комнате. Но  Ави знал, что по  большей части это иллюзия. Гнев  — или, если точнее, война  — уже вскипали прямо под поверхностью и  угрожали полностью захватить их  мысли и  эмоции.

—  Давайте вернемся к  нашему рассказу,  — сказал он.

СХЕМА КОЛЛИЗИИ

—  Итак, сначала я  спорил с  Ханной,  — сказал он, показывая на  третий квадрант таблицы,  — потом попытался поучать  ее. А  потом, конечно  же, я  в  результате все-таки докосил газон. Собственно говоря, косил я  с  прилежанием, граничившим с  яростью. Так сказать, с  настроем. Почти все кивнули.

—  Учитывая, как я  себя вел и  что думал о  Ханне, каким, по-вашему, она видела меня?

—  Эгоистичным,  — ответила Гвин.

—  И  невнимательным к  ней,  — сказала Риа.

—  И  незрелым,  — добавила Гвин.

—  Так, хорошо. Спасибо, наверное,  — иронично улыбнулся Ави, заполняя четвертый квадрант. —  Итак, давайте рассмотрим эту ситуацию,  — сказал он  и  отошел от  доски.

СХЕМА КОЛЛИЗИИ

—  Если Ханна видит меня таким, как мы  описали в  четвертом пункте  — эгоистичным, невнимательным и  незрелым,  — то  меньше или больше она будет склонна настаивать, чтобы я  делал так, как она говорит, и  жаловаться, когда я  этого не  делаю?

—  Больше,  — хором ответили все.

—  Соответственно, она будет и  дальше поступать так, как описано в  пункте 1, я, соответственно, буду видеть то, что описано в  пункте 2, и  поступать так, как в  пункте 3, она увидит меня таким, как в  пункте 4, и  снова вернется к  пункту 1! И  мы  так и  будем дальше ходить кругами, провоцируя друг в  друге именно те  качества, на  которые жалуемся.

Он  немного помолчал, давая остальным возможность обдумать эти слова.

—  Мы  оба провоцируем то  самое поведение, которое, по  нашим  же словам, мы  друг в  друге ненавидим!

—  Но  это  же безумие,  — заметил Петтис.

—  Да, Петтис, это безумие. И  поскольку так оно и  есть, мы  называем это коллизией, а  не  просто конфликтом.

Петтис задумался.

—  Не  очень понимаю разницу.
—  Слово «конфликт» пассивно,  — ответил Ави. —  Это то, что происходит с  нами. Например, то, что мы  называем конфликтом, может быть результатом недопонимания. Но  многие конфликты совсем не  такие. Многие конфликты развиваются именно так, как рассматриваем мы: это ситуации, где стороны активно способствуют сохранению проблем. В  таких случаях мы  уже не  пассивные жертвы недопонимания: мы  активно его поддерживаем. Слово «коллизия» описывает этот элемент активного участия намного лучше, чем «конфликт», так что мы  используем его для описания конфликтов, в  которых стороны навлекают на  себя те  проблемы, с  которыми пытаются бороться.

Ави снова начал писать на  доске.

КОЛЛИЗИЯ  — Конфликт, в  котором стороны навлекают на  себя те  самые проблемы, с  которыми борются.

—  И  вы  правы,  — продолжил Ави,  — это чистое безумие. Тем не  менее этим безумием пронизаны самые разные области нашей жизни. Оно описывает то, что происходит между супругами, которым трудно вместе, между враждующими родителями и  детьми, между конкурирующими коллегами, между воюющими странами.

Ави оглядел своих слушателей.

—  А  еще оно описывает то, что происходит в  этой комнате, верно ведь? Мы  начинаем провоцировать других на  те  самые слова и  поступки, в  которых их  обвиняем.

Несмотря на  все безумие, этот шаблон межличностного и  внутреннего насилия нередко начинает управлять нашей жизнью и  жизнью организаций и  стран, в  которых мы  работаем и  живем. И  это безумие пытается распространяться.

Отрывок из  книги предоставлен издательством «МИФ».
Книга в  продаже на mann-ivanov-ferber.ru .
Больше книг  — в Библиотеке TatCenter.