Александр Виноградов: «Россия получила «дедолларизацию», но о ее побочных эффектах никто не задумался»

Осень застала российскую экономику в  состоянии стагнации. Минфину становится все сложнее занимать деньги, чтобы финансировать дефицит бюджета. Не  помогает и  высокая ставка: нерезиденты не  могут и  не  хотят заходить в  российские госбумаги. Всего за  год рубль подешевел чуть  ли не  вдвое. В  доходах граждан тоже осенняя депрессия, а  за  десятилетие зарплата россиян в  долларовом выражении сократилась на  20–25%. Экономист Александр Виноградов специально для «БИЗНЕС Online» разбирает причины набирающего обороты нового инфляционного витка.

Начался сентябрь, в  стране проходят выборы, рубль в  очередной раз подбирается к  сакральному трехзначному порогу.  Владимир Путин   внезапно сообщил, что «конфликт на  Украине был спровоцирован недоброжелателями … чтобы создать дополнительные условия для ограничения нашего экономического роста». На  этом моменте хотелось  бы узнать подробности, но  их  пока  нет. При этом в  мире растут цены на  нефть, бизнес и  госструктуры массово жалуются на  нехватку кадров, а  юг  страны страдает от  нехватки топлива. В  общем, осень в  РФ  явно перестает быть томной, и  речь здесь даже не  о  политических аспектах ситуации, достаточно одной лишь экономики. Ситуация при этом является неоднозначной, но  некоторый определенный единый тренд все-таки можно собрать.

Надо отметить, что в  прошлом году у  российского экономического начальства хватило ума действовать действительно здравым и  правильным образом, и  никакой иронии здесь  нет! Выбор весной и  в  начале лета был прост  — либо попробовать уйти в  планирование/нормирование/регулирование по  широкому спектру деятельности, чего жаждала заметная часть мечтающей о  госплане патриотической общественности, либо отработать по  принципу НЭП, максимально дав «зеленый свет» предпринимательской инициативе. Я  был склонен считать, что общий вектор выйдет промежуточным, с  закономерным малозначительным итогом, но  чаша весов, обозначенная «НЭП», явно перевесила. Более того, государство смогло поддержать спрос, не  только промышленный  — расходами на  товары, необходимые для проведения СВО, но  и  спрос потребительский  — посредством выплат контрактникам и  мобилизованным. Центробанк при этом так  же в  целом адекватно отреагировал на  шоки, даже временно закрыв фондовый рынок, погасив таким образом панику, после чего через некоторое время основные ограничительные меры были сняты. Острые негативные шоковые эффекты были сбиты,  и  экономика стала приноравливаться к  новой реальности.

Проблема в  одном: этого всего мало. В  целом экономика страны и  так не  блистала результатами, достигнув локального пика в  2013 году. За  истекшее десятилетие люди стали беднее: реальные доходы (в  рублях) сократились примерно на  10%, если  же говорить о  зарплатах и  перевести их  в  доллары, то  падение составит 20–25%  — с  $940 в  2013 году до  $750 сейчас. При этом весной 2022 года ситуация, очевидно, стала экстремальной, это потребовало таких  же экстремальных мер, но  они не  могут не  быть ограничены по  влиянию и  масштабу. Кроме того, были приняты и  те  меры, которые обернулись негативом, в  частности, вся эта история с  поставками газа за  рубли и  снижением объема поставок. Закончилось это фактической потерей богатого рынка сбыта и  падением добычи газа, Европа  же при этом не  замерзла  — и  явно не  замерзнет и  в  этом году.

Это очень серьезные инфляционные ожидания, чему много причин. Падение курса рубля провоцирует удорожание импорта, так называемый импорт инфляции. Дефицит кадров провоцирует рост зарплат  — но  этот процесс идет не  везде и  не  сразу, в  отличие от  фронтального роста  цен. Наиболее заметна нехватка людей в  сферах массового найма  — транспорт, торговля, обслуживающий персонал. Далее  имеет место высокая загрузка производственных мощностей, близкая к  технологическим лимитам (81% в  июле,  и  нет, она никак не  может быть 100% в  силу планово-предупредительных ремонтов и  переналадки оборудования), фирмы не  могут нарастить выпуск (да  и  нанять некого)  и  реагируют ростом  цен. Инфляцию поддерживает и  дефицит бюджета, кроме того, высока кредитная активность. Государство своими тратами разогнало экономику «в  целом», инфляция здесь является побочным эффектом. С  другой стороны, это провоцирует попытки ЦБ  ее  снизить, отсюда и  рост ставок, который еще далек от  завершения. В  пределе это приводит к  перекосу: те  сферы, куда без счета льется поток из  бюджета, живут нормально, но  отрасли, завязанные на  банковское кредитное финансирование, страдают. Итог  — искажения экономики в  стране.

Собственно говоря, одним из  таких искажений является ситуация с  топливом. Здесь сошлось много факторов  — от  плановых ремонтов НПЗ, повышенного спроса в  «новых регионах», более высокой цены на  топливо за  рубежом и  до  перегруженной логистики, озадаченной «поворотом на  Восток». Дело дошло уже до  лимитов на  покупки на  АЗС, об  ажиотажном спросе «на  всякий случай» речи еще нет, но  такими темпами до  этого недалеко осталось. Сообщается, что фермеры на  Ставрополье уже готовы перекрывать федеральные трассы. Ситуацию осложняет активная фаза сельскохозяйственных работ  — урожай и  озимые никто не  отменял. Проблема еще не  охватила всю страну, но  уже вышла за  предел южных регионов, дефицит топлива наблюдается и  в  Поволжье. И  растущая стоимость его прямо отразится на  стоимости товаров на  полках  —  с  лагом в  пару месяцев. 

Отдельно следует коснуться ситуации с  рублем, где все вообще весело. Во-первых, это история про  поставки нефти на  $30  млрд, которые в  рамках разрекламированной «торговли за  национальные валюты» были оплачены индийскими (еще пока не  «бхаратскими»  — Индия намеревается переименоваться в  Бхарат) рупиями. Да, Россия отказалась от  «токсичной» валюты, но  выяснилось, что делать с  этими рупиями почти нечего. Это неконвертируемые неликвидные «расчетные бумаги» Индии. За  них  фактически  можно взять только индийские товары, которые России в  таком количестве попросту не  нужны. И  проблема эта не  решена до  сих  пор. Пишут, что кое-как, со  знатной мздой посредникам, эти рупии выводятся в  ОАЭ, где перегоняются в  крипту, которой уже можно манипулировать несколько более свободно  — но  по  очевидным причинам доказать или опровергнуть это невозможно. РФ  получила ровно то, что хотела, ту  самую «дедолларизацию», вот только о  побочных эффектах ее  как-то никто не  задумался. При этом объемы продажи нефти за  рубеж падают, в  августе поставки, по  данным Bloomberg, упали до  11-месячного минимума; напомню, официальные данные поставок уже давно засекречены.

Во-вторых, следует понимать, что сейчас в  принципе существует проблема заведения нормальных денег (они  же «токсичные валюты») в  РФ. Много банков под санкциями, много где не  работает SWIFT, а  где эта система функционирует, там резко ужесточили протоколы банковского комплаенса, поскольку никто не  хочет попасть под вторичные американские санкции. На  выходе  — задержки и  транзакционные издержки, в  целом завести в  РФ  крупные суммы денег не  через крипту сейчас очень сложно, да  и  с  криптой свои известные проблемы. Собственно говоря, это и  приводит к  тому, что нефть сейчас на  годовых пиках, но  это никак не  обращается в  рост предложения долларов и  евро на  российском рынке и, соответственно, давит вниз курс рубля. Любопытно то, что ЦБ  здесь попытался как-то смягчить ситуацию, банки теперь могут продавать доллары и  евро, которые поступили в  их  кассы и  до  9  апреля 2022 года, когда был введен такой запрет, таким образом, предложение валюты «в  рынок» повышается. Но со  своих счетов граждане по-прежнему могут снимать лишь ту  валюту, которая поступила на  них до  9  марта 2022 года.

Вообще говоря, за  валюту в  стране конкурируют два вида ключевых агентов. Первые  — «избранная» промышленность, та  самая, в  которую вливаются казенные деньги. Им  валюта нужна для закупки компонентов, сырья, запчастей и  так далее  — иначе говоря, для продолжения производства. Вторые  же — импортеры различных потребительских товаров, которые ориентируются на  граждан, получающих повышенные выплаты, тех самых контрактников, мобилизованных, сотрудников предприятий, работающих в  рамках госзаказа и  так далее. У  этих мотивация простая  — было денег мало, стало резко больше, можно и  нужно начать потреблять, продайте мне импорт. Отсюда растет и  работающая (рост объема выданных кредитов на  30% в  год!) активная реклама «льготной ипотеки», что, помимо разгона строительного сектора с  его очень высоким мультипликатором воздействия на  смежные отрасли, является еще и  магнитом для денег, переключающим  их  с  текущего потребления на  оплату ипотечных квадратных метров. 

Есть еще одна растущая болевая точка: минфину становится все сложнее занимать деньги, финансируя дефицит бюджета. Высокая ставка (и  положительная реальная ставка) здесь не  помогает, нерезиденты не  могут и  не  хотят заходить в  российские госбумаги, кроме того, рубль подешевел чуть не  вдвое за  год, это очень высокие курсовые риски. Фактически  спросом пользуются либо короткие облигации, либо флоатеры, привязанные к  ключевой ставке  ЦБ. Да, в  августе бюджет был сведен даже и  с  профицитом, что чуть улучшило ситуацию с  заимствованиями, но  фундаментально проблема лишь нарастает, и  нет значимых предпосылок для снижения дефицита бюджета.

Что в  итоге? Экономика и  так была не  в  лучшей форме на  начало 2022 года, фактически  она находилась в  стагнации, а  в  доходах граждан была депрессия. Произошли известные шоковые события, их  удалось заметно нивелировать снятием регуляторных барьеров и  активным вливанием государственных денег, но  в  целом это негативный тренд не  переламывает и  переломить не  может, дисбалансы продолжают накапливаться. Это тенденция, те  или иные меры могут ее  притормозить, но  без радикального решения фундаментальных факторов экономика страны продолжит деградировать. Да, можно радоваться «средней температуре по  больнице», сиречь как-то посчитанному росту в  целом, но  критичные искажения вроде проблем с  топливом говорят об  обратном. На  ситуацию также накладывается политический (выборы) и  климатический (холодно, темно, все плохо) факторы, которые не  способствуют позитивным настроениям.  Но  жизнь такая, какая она есть.